— Господин Вальц, похоже, вас можно поздравить с тем, что вы стали членом знаменитой актерской "банды" Тарантино, раз он снова снял вас в своем кино!
— Квентин действительно привязывается к своим актерам. И если симпатия взаимна, то он снимает их во всех своих картинах. Он любит работать с людьми, которые понимают его с полуслова. Так, в его "банду" входят Сэмюэль Л. Джексон, Ума Турман, Майкл Мэдсен, Брюс Уиллис. Что касается моей скромной персоны, то обо мне еще рано говорить — это всего лишь вторая наша совместная работа. Но я, знаете ли, не против затесаться в эту симпатичную компанию.
— Правда, что Тарантино пообещал вам роль в "Освобожденном Джанго", когда еще не успел завершить "Бесславных ублюдков"?
— Нет, это не так. Более того, я вам признаюсь: чтобы попасть в "Джанго", я пытал Квентина. Привязал его к креслу и заставил в режиме нон-стоп пересмотреть все 10 сезонов сериала "Друзья". Иногда я умею быть по-настояшему жестоким (смеется).
— В "Джанго" вы играете охотника за головами по имени Доктор Шульц. Этот герой отменный стрелок и наездник...
— В отличие от меня. Я ужасно боюсь лошадей — все время жду, что одна из них меня лягнет или укусит. А эти твари прекрасно чувствуют людской страх. В итоге, когда я занимался верховой ездой, она из лошадок взбрыкнула и уронила меня на землю. Было очень больно — как оказалось, я вывихнул себе бедро. Я, откровенно говоря, даже и не подозревал, что бедро можно физически вывихнуть! Что касается огнестрела... то я и в жизни неплохо стреляю. Правда, не по людям — по пустым бутылкам.
— У вашего героя такая борода...
— Седая? А что же вы хотели — там все мои 56 лет жизни нашли отражение.
— Так она настоящая?
— Да, моя собственная. Я ее четыре месяца отращивал. Правда, на этом моя подготовка к фильму и была завершена. Я, знаете ли, скептично отношусь к рассказам об актерах-героях, худеющих для роли на20 кгили не принимающих ванну по полгода. Лично мне, чтобы сыграть индейца, не надо обзаводиться кучей скво (жены индейцев. — Авт.) и жить в вигваме из кожи буйвола. Я просто возьму и сыграю его. Точно так же я не люблю срисовывать своих персонажей с каких-то реальных личностей. Я ведь не пародист, я — актер!
— А вы что-то советуете Тарантино на площадке?
— Нет. На площадке должен быть только один Бог — режиссер. И "Джанго" — это фильм Тарантино, и он сам знает, как ему надо лучше. Я в его дело не лезу, я лишь исполнитель — наемный работник. Такая у меня позиция. Поверьте, Тарантино и без меня — тот еще импровизатор! Знаете, есть режиссеры, которые готовы молиться на сценарий, боясь поменять хоть одно слово. Шаг влево, шаг вправо — карается расстрелом. Роман Полански именно такой (актер снимался у него в драме "Резня". — Авт.). А вот Квентин не способен поставить точку в сценарии. Даже уже начав снимать, он каждый день в нем что-то правит: что-то добавляет, что-то придумывает. Ему всегда есть что рассказать. К примеру, он мне читал сценарий "Джанго" по 20 страниц. Потом еще 20, но исправленных, и еще. И так до победного финала. Но Квентин — гений. И я ему бесконечно предан.
— Говорят, он любит, чтобы во время съемок играла музыка?
— О да! Он ведь не только чокнутый киноман. Но еще и меломан. У него несколько тысяч пластинок и дисков в коллекции! Он обожает ставить музыку из своих картин. К примеру, на "Ублюдках" и "Джанго" ставил мелодии из "Убить Билла". И это здорово. Под музыку в кадре как-то даже двигаешься по-другому. По-кошачьи, плавно так...
— А вне площадки какие у вас с ним отношения?
— Мы с ним друзья. Часто созваниваемся, обсуждаем кино. Иногда в баре пропускаем по кружке-другой пива.
— Кстати, а как, по-вашему, "Джанго" — это кино о чем?
— Это жесткий вестерн. О самых постыдных страницах в истории Америки: о рабах и свободе.
— Между двумя фильмами Тарантино (с 2009-го по 2012-й) вы успели сняться в четырех громких картинах ("Зеленый шершень", "Мушкетеры", "Воды слонам", "Резня") и почти везде сыграли плохих персонажей...
— А я люблю отрицательных парней. В них энергетики больше. У них по венам бежит кровь, а не вода. И самое главное — они разные. Каждый из них гадит другим, руководствуясь личными мотивами. А хорошие ребята — откровенно скучны и похожи друг на друга, словно с одного фабричного конвейера сошли.
— До "Бесславных ублюдков" вы играли в кино около сорока лет — и вас никто не знал...
— Теперь понимаете, почему я так люблю Квентина? Он ведь вытащил меня из моего актерского болота, в котором я так долго прозябал. Я снимался как проклятый — по шесть—восемь телефильмов в год. И никакой отдачи. Было отчего прийти в уныние, согласитесь. Так что Тарантино меня спас — подарил мне настоящую роль. А это дорогого стоит. С другой стороны, в том, что я стал известен так поздно, есть и свой плюс. В моем возрасте я уже точно не зазвездюсь.