Фото М. Львовски
- Александр Георгиевич, какими калачами, вас – актера с впечатляющим списком театральных работ и киноролей, заманивают сниматься в долгоиграющих "мыльных операх" на ТВ?
- Если вы имеете в виду сериал "Бедная Настя", то на роль интригана и предводителя дворянства Забалуева меня уговаривали долго. Я сразу категорически отказывался – нет, нет. Но моя супруга… Кто в доме голова? Я. А кто вертит головой? Шея! Несколько месяцев звонили: исторический сериал, костюмы очень хорошие, совместное производство с американцами… Ну, и был у меня интерес: что же это такое? Как выяснилось, существует специфическая технология этих "мыльных опер". Снимают телевизионным способом сразу три камеры, работа практически под эфир – от съемок до выхода буквально неделя. Очень напряженный процесс и для актеров: съемки целыми эпизодами, смены по 10-12 часов, и потом еще могут позвонить в любое время суток – вызвать, что-то доснять или переозвучить. Для меня работа в таком затяжном проекте –первый опыт, и эмоционально, это очень выкачивает… Но ко всему привыкаешь, находишь какие-то свои формулы в этой технологии, принимаешь их, и потом уже трудно переключиться на другие вещи. Например, а как в обычном кино сниматься? И есть в этом опасность. Молодежи я часто говорю об этом…
- Тем не менее, сериальная роль только добавила вам популярности…
- Кокетничать не буду, – конечно. Даже сейчас в салоне самолета приставали с расспросами – будет ли продолжение "Бедной Насти". Хотя мне и до Забалуева популярности хватало. Но, кроме напряженного графика, остались у меня и приятные воспоминания от работы. С Ольгой Михайловной Остроумовой, конечно, счастье и большое удовольствие с ней работать. Как и с Володей Качановым – он был в роли Бенкендорфа. Щукинская школа и мой любимый жанр – трагифарс. В жанре кукольного театра мы сыграли этот сериал. Но, конечно, обычное кино мне интереснее. Хотя есть своя прелесть и в этих сериалах. Вот, в "Адъютантах любви" мне предложили положительную роль, то не часто бывает. Я, правда, надеялся, что авторы выпишут поточнее моего персонажа – князя Курагина, но, видимо, сил на меня немножко не хватило.
- Практически параллельно с "Бедной Настей" вам пришлось настраиваться на булгаковскую волну – "Мастера и Маргариты". Как вы пересеклись с режиссером Бортко?
- Не поверите, это произошло случайно на Патриарших прудах! Странный случай… Я ведь живу там недалеко и часто вожу своих гостей по булгаковским местам. И как-то зимним вечером параллельно с нами также ходила группа людей, среди которых выделился высокий, плотно сбитый человек. Оказалось, это Владимир Бортко выбирал натуру для своего фильма. Он тоже заметил меня, подошел, представился – мы же не были с ним знакомы тогда. Без предисловий Бортко предложил мне: "Ты же у Кары уже сыграл Коровьева, может у меня попробуешься на Азазелло?" Я также сразу согласился. А потом поздно вечером уже дома, когда открыл книгу, вспомнил, что у Азазелло в романе всего лишь два полновесных игровых эпизода...
- Жалели, что не попросили более яркую роль?
- Скажу так: в любом случае я счастлив, что мне выпала возможность сыграть в гениальном произведении Булгакова с великолепными партнерами в замечательной режиссуре Бортко. И надеюсь, Михаил Афанасьевич не обиделся на нашу редакцию его романа. Уже хорошо, что эта работа дошло до зрителя. Ведь фильм, который снимал Юрий Кара, так и не вышел, стал легендой, в которую я уже сам не очень-то верю. Хотя, честно скажу, мне жаль своей работы. Мой Коровьев там, конечно, затмевает моего Азазелло здесь. Но это видели лишь единицы. Валя Гафт, который сыграл у Кары Воланда, видел, комплименты мне все выказывал всякие, Настя Вертинская видела – она играла Маргариту, тоже хвалила… Мне кажется, если бы картина была по-настоящему гениальной, то смогла бы пробиться на экран через любые преграды. Для кино это невероятно трудный роман со специфическим, полиграфическим эффектом, который можно только читать. "Картинка", которая возникает в воображении, когда ты с книгой в удобном кресле под торшером, гораздо богаче, чем то, что можно снять на самом деле. Тут никакие спецэффекты не помогут.
- Они-то у Бортко как раз и подпортили общее впечатление от картины. Особенно плюшевый кот Бегемот…
- Эх, знали бы вы, как все трудно давалось! Особенно актеру в этой шкуре… Ему же приходилось смотреть через рот, поскольку выше в кошачьей голове располагались моторчики, которые приводили в движение мышцы этой физиономии. Но что вышло, то вышло. Без спецэффектов часто не обойтись, но я признаюсь мне было неуютно играть в пустой комнате, интерьеры которой потом рисовал компьютер. Поэтому, когда мне сейчас еще приходиться играть без спецэффектов – я получаю огромное удовольствие.
- С Крымом у вас, наверняка, связана часть приятных воспоминаний о кино без спецэффектов?
- И не только о кино… Это же еще со времен моего физтеха в 60-х было высшим шиком поехать летом в Коктебель, который тогда назывался Планерским. Там была база отдыха Академии Наук. Потом комсомольский лагерь "Спутник" в Гурзуфе, где приходилось бывать с концертами, дом отдыха "Актер" в Массандре… А это всегда романтика. Вся эта сухая крымская атмосфера, наполненная таким мощным, густым запахом приключений, что, кстати, резко отличалось от Абхазии с ее Гаграми, Пицундой и Сухуми. Мне Крым нравился больше. Для меня еще памятно время, когда только-только открылась интуристовская гостиница "Ялта". Мы с супругой приехали 1 декабря, как сейчас помню, дневным самолетом прилетели из морозной Москвы, нас встретили, мы разместились и к 6 –7 вечера уже плавали в бассейне. Такое тогда можно было позволить себе только в Крыму. И я часто выбирал себе сценарий, чтобы попасть сюда. "Звезду и смерть Хоакина Мурьеты" мы снимали в центральном Крыму, памятные съемки были и в Евпатории – "Хождение по мукам". Много приходилось скакать на лошадях, каждый день изнурительные тренировки с утра – а потом вечером сидишь, в душе отмокаешь. Пруды тогда еще чистыми были – много карпов, на ужин – жареная рыба… И тогда в середине 80-х я мог купить себе билет и на выходных слетать к друзьям в Батуми. А потом обратно на съемки. Позволял себе вот так провести шикарный октябрь в Крыму. И даже здесь в аэропорту, где мы с вами сейчас сидим – что-то напоминает о съемках: этот бар, интуристовская стоечка… Играл здесь всяких бандитов, злодеев. А сколько туманов мы здесь переждали!..
- Вы упомянули, что не без участия вашей супруги приняли решение о съемках в сериале. Всегда с ней советуетесь по части выбора ролей?
- Больше скажу – у меня целый кабинет теневой есть. В него входят и супруга, и дети мои взрослые – сын Паша, и младшенькая моя Сашенька. Они между прочим на выездах давно уже у меня звукорежиссерами работают на спектаклях. Сейчас вот Павел со мной прилетел. Им даже разрешено меня критиковать беспощадно, замечания делать по существу. И я прислушиваюсь к ним. Еще Вадику Абдрашитову звоню, советуюсь – с ним мы друзья еще с физтеха. Но окончательный выбор все равно – за мной.
- "Тайный кабинет" и интуиция вас не подводили? Жалеть об отказах не приходилось?
- Пока серьезных промахов не было. Но бывали и случайные роли, правильнее сказать, из разряда ожидаемых случайностей. Мне ведь в какой-то период было не просто выбраться из "наигранного имиджа" после Кощея Бессмертного и Смерти в "Звезде Хоакина Мурьеты". Вообще трудно было бы отодрать эти "злодейские" штампы, если бы не моя работа на эстраде. И еще я очень благодарен Алексею Герману, который тогда пригласил меня в картину "Мой друг Иван Лапшин" (1984) – показать Филиппенко в новом качестве. Сначала я ведь пробовался у него на роль Ханина, а ее в результате сыграл Андрей Миронов. Но Герман, посмотрев на меня, сказал: "Хочу, чтобы вы остались в моей компании". Я остался, понимая в какое рискованное предприятие ввязываюсь. Ведь у него один фильм уже лежал тогда на полке, и этот могли запросто прикрыть. Но не это важно, тогда уже в разгар съемок в сценарист неожиданно появляется мальчик – сын моего персонажа. Кто-то гениально подсказал Герману: "А ты сделай так, чтобы это был взгляд мальчишки". Герман тут же придумал первую фразу: "Я помню квартиру моего отца". И так неожиданно моя роль получила новое развитие, весь фильм – воспоминание о моем герое… К счастью, возможность выбирать я получил давно, поскольку я давно этим делом занимаюсь. Уже ведь более сорока лет, как я вот считаю, что продаюсь за деньги.
- За это время о физике вспоминать приходилось?
- Так ведь все мои друзья из тех еще времен, когда мы вместе учились в Московском физико-техническом институте. Первые КВНы, агитбригады, студенческие фестивали, потом эстрадная студия МГУ "Наш дом"…Мы и сейчас связь поддерживаем. Недавно вот Семен Фарада звонил, просил, чтобы я к нему в санаторий под Москвой заехал. Обязательно заеду – доложу о последних вояжах. На юбилеях встречаемся – ведь ныне половина того физтеха – члены-корреспонденты Академии наук. У меня в библиотеке где-то еще остался 2-томник "Курс теоретической механики", но видимо, никому в семье он уже не пригодиться, сдам в читальный зал…
- А как же вас угораздило из серьезной науки круто свернуть на подмостки?
- Не случайно! Я ведь до физтеха еще занимался в драмкружке алма-атинского Дворца пионеров. Но в то время физики были в большом почёте, а лирики – в загоне (смеется). И конечно же, не без участия мамы, я решил поступать только и только на физтех. Она мной очень гордилась, когда я стал студентом лучшего института Москвы. Ну а там все бурлило – опять же КВНы, первые встречи с классическим джазовым квартетом Леши Козлова у нас в Долгопрудном. Это ведь оттуда – "Козел на саксе". Потом меня взяли в студенческий театр МГУ, и там я впервые увидел людей, которые этим творчеством занимались всерьез. И это мое легкомысленное увлечение не мешало науке: я ведь в уже был старшим инженером в академическом институте, и тоже всерьез занимался редкоземельными элементами! А потом партком МГУ разогнал нашу студию – после того, как советские танки вошли в Чехословакию – и всех нас выбросили на улицу. Ничего не оставалось, как пойти в профессионалы. Я поступил на режиссерское отделение театрального училища имени Б.В.Щукина, и меня с друзьями приютил Юрий Любимов у себя на Таганке.
- И со временем физик Филиппенко стал человеком-театром…
-…да-да-да, которому не нужен режиссер, как выразился Саша Калягин. Есть такие штампы (улыбается). Руководителем театра "Моно-Дуэт-Трио" я стал в 95-м, после того как получил письма от Захарова и Ульянова, и пришел в Комитет по культуре. Это театр небольшой, но все-таки государственный, в основе которого лежит хорошая литература – русская, советская, зарубежная классика. Без поддержки трудно с такими работами как спектакль-дуэт по роману Достоевского "Бедные люди", моноспектакль "Мертвые души" по Гоголю, вечер одноактных пьес Вацлава Гавела "За вашу и нашу Свободу", пробиваться к зрителю. Вот такие малые формы – на двоих, на троих. И этим же я занимаюсь не от хорошей жизни, просто актер должен быть всегда в тренинге.
- С недавних пор появилось еще одно устойчивое выражение – "стулья Филиппенко"…
- И тоже не от хорошей жизни (смеется). В стремительном ритме съемок телесериалов, иногда забывают об актерах. А смены там растягиваются иногда на 12-14 часов, и я решил сам о себе позаботиться. Не смейтесь, но в контрактах, я особым пунктом вписываю: три стула, кресло и диванчик. Я люблю, чтобы у меня на съемочной площадке было свое место.
- А зачем вам сразу три стула?
- На одном я сижу, на другой складываю свои вещи, и на третьем – всегда под рукой текст (хитро улыбаясь). Кстати, есть у меня и еще один особый золотой стул. Недавно его мне вручили на "Юморине" в Одессе. Это такая награда в номинации "За верность идеалам высокой литературы на эстраде".
- Детей своих помимо участия в "тайном кабинете" к высокому искусству приобщаете?
- Так или иначе они все по чуть-чуть с ним связаны. Моя старшая дочь – Марья Александровна преподает латынь в гимназии и занимается журналистикой. На телевидении она была ведущей научно-развлекательного ток-шоу для тинейджеров "Акуна матата". Павел Александрович помогает мне со звуком на гастролях, когда не занят на концертах своей группы "I.F.K.". Он занимается альтернативной музыкой. Такая очень громкая музыка. Но и про образование не забывает – должен получить диплом ГИТИСа, как режиссер музыкальных спектаклей. А моя младшенькая Сашенька помогает ему дома "клеить" клипы какие-то на компьютере. У нее еще и магистратура МГИМО. Ну и внуки подтягиваются уже. У Паши двое детей – Егор и Полина.
- А на концертах у Павла бывали?
- Приходил несколько раз, и еще с удовольствием зайду. Мне было это очень интересно – где же они и как существуют, что там за зрители в этих полуподвалах. А как-то в ДК Горбунова – есть такая площадка громкая музыкальная, очень популярная в Москве, я даже автографы раздавал. Но ни как злодей из кино, или там Забалуев из сериала, а как отец Паштета. Так Пашу там все знают… Конечно, это какая-то другая планета, и в зале там, когда все танцуют – это даже не танцы, а аэробика какая-то. Но им интересно. И возможно это мои будущие зрители.
- Внуки видели вашего Кащея?
- По этому поводу могу рассказать один эпизодик в пересказе моего сына. Как-то Паша застал своих детей возле телевизора за просмотром сказки "Там на неведомых дорожках". Как раз в том месте, где Кощея Бессмертного окружили стрельцы царя, и кинулись за ним в погоню. Так Полина и Егор вскочили на ноги и стали кричать в экран: "Деда беги, беги деда!!!" Не то что не бояться моего Кощея, болеют за него! Кстати, тут можно заметить еще, что фильм этот снят по повести Эдуарда Успенского – в прошлом инженера-авиастроителя и одного из авторов нашего студенческого "Дома". И там ведь масса интересных подтекстов. Я с удовольствием играл этого странного Кощея Бессмертного, у которого в Комитете по кино было много неприятностей. Мы даже переснимали, и переозвучивали некоторые реплики. Особенно запомнилась мне реплика, когда схватили, наконец, Кощея, и ведут его, и он поворачивается в экран: "Эх, значит, наше время еще не пришло". И меня через много лет на Солнцевском рынке встретили два здоровых парня, подошли и с уважением так сказали: "Ну как ты сказал эту фразу, братан!". А нам же в конце пришлось доснять крупным планом царя. На фоне каких-то зеленых цветов его поставили и сняли последнюю фразу – в ответ на мое "Наше время не пришло", царь кричал: "И не придет, и не придет!" Далекий 84 год…
ФИЛИППЕНКО СТАЛ ОТЦОМ "ПРЕКРАСНОЙ НЯНИ. В новом сезоне популярного сериала "Моя прекрасная няня" зрители увидят и Александра Филиппенко. В комедийной и очень неожиданной роли – Владимира Прутковского, неуловимого папаши няни Вики. Съемки в паре с Анастасией Заваротнюк начались еще зимой. Еще ожидается премьера исторического сериала "Одна ночь любви" с участием Филиппенко от "Амедиа". Действие происходит в середине XIX века в период царствования Николая I, а в основе сюжета – история Саши Забелиной, девушки из разорившейся дворянской семьи.
Кроме того, актера можно услышать в новой аудиокниге "Б. Акунин. Кладбищенские истории" в дуэте с самим автором – Григорием Чхартишвили, и увидеть с моноспектаклем "Практика"
ПРОФИЛЬ
Александр Филиппенко родился 2 сентября 1944 г. в Москве. Окончил в 1967-м МФТИ, параллельно работая режиссером эстрадной студии МГУ "Наш Дом". После окончания в 1974-м театрального училища имени Б.В.Щукина, был принят в труппу театра имени Вахтангова), где проработал 20 лет. В кино снимается с 1969-го – дебютировал в роли Володи Харламова, в картине Наума Трахтенберга "Я его невеста" – и сегодня в его послужном списке около 70 фильмов и сериалов. В числе удачных кино работ критики называют его роли в фильмах "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" (1982), "Торпедоносцы" (1983), "Мой друг Иван Лапшин" (1984), "Убегающий август" (1989), "Карьера Артуро Уи. Новая версия" (1996).
В 1999-м за моноспектакль "Мертвые души" получил Государственную премию РФ. За роли в кино удостоен звания Заслуженного артиста СССР, и позже Народного артиста России.