Александр Леньков: "После спектаклей я спал у Марецкой на коленях"

— Александр Сергеевич, к нам, в Киев, вы приехали со спектаклем, который сделали ваши ученики, — "Будь здоров, школяр!". А ведь и у вас перед глазами в свое время, когда вы пришли в театр Моссовета, были такие примеры… Фаина Раневская, Вера Марецкая… Вы играли с ними на одной сцене?

— Нет, с Раневской не играл. Я открою вам такой секрет: о Раневской все рассказывают какие-то байки — ах, какая она остроумная, ах, какая была искрометная с коллегами. На самом деле, когда она появлялась в театре, все прятались по углам, как крысы по щелям, по гримерным, чтобы не столкнуться с ней. Потому что она была как фурия. Да, она могла выдать какую-то остроумную вещь, но она оттачивала на коллегах свое остроумие и не всегда заслуженно унижала при этом человека. На сцене посмотреть — да, играла здорово! А еще мы, молодежь, не понимали до конца, что имеем. Мне и моим ровесникам надо было на каждый спектакль идти за кулисы и смотреть на то, что она делает, впитывать. А я, если находился в театре к спектаклю, то мог пойти и глянуть. Ну вот да, Фуфа играет, да, здорово, а специально не задерживался. Мы же не смотрим на Луну специально или на солнце, а если бы думали, что солнца завтра не станет, то не сидели бы с вами здесь, в кафе.

— А вы когда-нибудь попадали под гнев Фаины Георгиевны?

— Я как-то понял, что я попал, когда шел в театр и нес — сегодня сложно представить, как трудно тогда было их достать — три бутылки пива. Предвкушал, с каким наслаждением сейчас, в гримерке, налью себе стаканчик. И тут подъезжает машина с Раневской. Ее возила машина администратора для двух сидящих, а сзади — короб для всяких мешков. Так вот она вылезает из этой машины, на руках — собачка (у нее была полуслепая собачка по кличке Мальчик)... и тут я. Администратор наш, надо отдать ему должное, вовремя сориентировался: "Фаина Георгиевна, наш молодой актер Саша очень хотел бы угостить вас пивом". — "Да? Вы шутите?". Я: "Ну если вы примете". Она: "Приму". Взяла все эти три бутылки "Жигулевского" по 37 копеек за бутылку и пошла в театр. Вот так я угостил Раневскую пивом.

Мы для нее были однотонной массой. Только Рите Тереховой посчастливилось сыграть с ней на одной сцене в спектакле "Дальше тишина" как с партнершей. У нее же тогда уже из-за возраста было немного ролей. А еще — не помню, в каком спектакле — она играла служанку и путала текст, вот так, с придыханием, через "э-э-э". Забывала, шла к кулисам и даже не очень спрятавшись от зрительного зала, — публика все видела, но понимала, какие были ее годы, прощая забывчивость Большой Актрисе, — доставала свои талмуды и начинала их лихорадочно листать. И потом продолжала свою роль.

— А правда ли, что Орлова приходила к вам на мастер-классы?

— Да, причем это же не преподавалось в ключе "как играть". Она приходила просто рассказать что-то ценное. Завадский наш (народный артист СССР и создатель своего театра-студии, где учился Леньков) — хитрый был человек. Нам преподавали очень опытные педагоги, но он старался косвенно нас знакомить с тем, что тогда было запрещено. Изобразительное искусство у нас вела Мария Синявская-Розанова. Это была жена писателя Андрея Синявского, врага народа (арестован в 1965 году за публикацию произведений за рубежом. — Авт.). Он рисковал, но ему много чего прощали, шел на рожон и понимал, что его не тронут.

— Марецкая к вам была не настолько строга?

— Это первая женщина, у которой я засыпал на коленях. Я был 10-летним мальчиком, меня пригласили играть в спектакле, в театре Моссовета. Иногда театр выезжал в область. "Сукна" — то есть тряпичные декорации — грузились в машину, актеры — в автобус, а такие VIP-персоны, как Марецкая, — в персональный автомобиль. И вот к Вере Петровне меня "присобачивали". И когда мы ехали назад, я часто засыпал у нее на коленях до того, как ее высаживали на Тверской — тогда Горьковской — улице, напротив Елисеевского магазина, где она жила. Она ко мне относилась как к мальчишке, несерьезно. А потом, когда мы начали учиться, она вдруг поняла, что наша группа довольно мощная. Ведь у нас были Рита Терехова, Лена Казелькова — ныне актриса "Современника", Юра Кузьменков, который в "Большой перемене" снимался, и у нас был потрясающий режиссер! Мы же были студией Завадского при театре Моссовета, и хотя это — подразделение ГИТИСа, но воспитывались мы в стенах театра. И я помню, что она вдруг глянула на меня не как на Сашу, который на коленях у нее спал, а ревностно, как на представителя театрального клана.

— То есть она увидала в вас конкурента?

— Нет, скорее, просто серьезно поняла, что я тоже могу что-то показать. Потому что маститые актеры как на вчерашних студентов смотрят? Как на слона: он, слон, съедает за раз четыре кило апельсинов, но кто ж их ему даст?

— Вы уже столько лет сам учитель… Какие чувства у вас вызывают ваши ученики, задействованные в "Будь здоров, школяр!", который мы увидим 12 мая в "Доме офицеров"?

— У меня такие, что порой хочется их поубивать! (смеется) Переживаю я! Иногда мои ребята играют так… не то чтобы плохо, таких погрешностей никто не заметит. Но я-то знаю, как они могут и что, например, на прошлом спектакле на этом месте публика плакала. А вот сегодня — нет. А еще мы, артисты, многих сцен не чувствуем, как зрители, потому что смотрим другими глазами — как играют, как сделали сцену. Так же, как плотник смотрит на стул: как скроены швы. Знаете, благодарю судьбу, что я не доктор — ну, сами понимаете какой — который сморит на женщину как на поле служебной деятельности. Как артист я смотрю на женщин другими глазами — влюбленными.

— А кто ваша жена?

— Ее зовут Лена, Елена Николаевна. Мы познакомились очень давно, я был влюблен в ее сестру школьником. И вот я пришел к этой сестре, а там — девушка младше на три года. Она мне так понравилась, что вот мы всю жизнь вместе. Лена мудро относится к моей профессии, понимает, что я люблю ее. А сама она — химик. Когда институт, где она работала, лопнул, Лена пошла, зная отлично компьютеры и язык, в одну фирму. Я понимал, что фирма занимается какими-то очень уж фирменными делами. И я учил ее: если будет перестрелка, то ложись, мол, лицом на стол, руками голову прикрывай, а лучше лезь под стол. Как в фильмах, знаете? И почти такая история с ней и случилась — она оказалась в эпицентре разборок этих братков. Потом я видел по телевизору людей, которые были в этом задействованы, что их разыскивали органы.

— Вашему внуку Филиппу в июле будет 14 лет. В детстве вы ставили спектакли для ровесников, а внука своего вы на таких же вещах воспитывали?

— Да, я рассказывал ему сказки… Но к моей профессии он абсолютно равнодушен. Когда я стал водить его в театр, во ВГИК, он деликатно смотрел спектакли, но максимальная оценка: "Нормально". А был спектакль "Пчелка", где я играл такого карлика, урода… Коллеги говорили, что играл замечательно, зрители обычно плакали, и когда я спросил у внука после спектакля: "Ну, что именно тебе понравилось?", то, конечно, я рассчитывал, что он отметит и мою игру. Но Филипп выдал: "У вас там аквариум — какие в нем лягушки!". Мамочка, в театре у нас аквариум, и среди рыб будто застыли такие белые жабы… И вот только это и заметил мой внук. "Ну все, не понимаешь ты ни хрена в искусстве!" — подумал я, и на этом просвещение внука закончилось.

— Вы озвучили много мультфильмов — и Дейла в "Чип и Дейл спешат на помощь", и героя в "Шреке"…

— Ой, "Чип и Дейл" — это же несерьезно. Нам же сейчас так не хватает качественного детского кино, нашего, а не американских продуктов. Не хватает детских спектаклей. А что до Шрека — знаете, я же очень похож на моего героя, волшебника Мерлина, которого озвучивал в третьей части мультфильма. Когда приехал из Америки какой-то их режиссер подбирать актеров для озвучки, то он стал хохотать, увидав меня, от этой схожести.

— Вы политикой интересуетесь?

— Не-а, никогда! Конечно, я знаю, что где происходит, но не особо хочу влезать в это. Потому что эти люди, которые вечно что-то обсуждают политическое, вот эти женщины, обремененные властью…

– …как наша Тимошенко?

— Ой, да разве только она: а наша Слиска — туда же, да все они… В общем, вся эта политика у меня вызывает антисанитарные ощущения.

— В прошлом году, когда в мае у вас было 65-летие, вас поздравил президент России Дмитрий Медведев. Кроме этого звонка, какое внимание проявляла власть к вам как к народному артисту?

— А разве должны были? Как-то дали мне то ли медаль какую-то, то ли орден… И, помню, у меня времени не было ее получить, а пришла из Кремля такая тревожная телеграмма, что, мол, я уже несколько раз не являюсь на вручение. Вот, вспомнил: Орден Дружбы Народов называется. Ну, я его подержал, когда получил, но носить-то я его не буду — пусть лежит себе в коробочке. Вообще я считаю, что это излишне. И я никогда же для себя ничего не попрошу — ни к юбилею, ни по другому поводу.

— Кризис вас как-то коснулся?

— Не-а. Разве что бензин стал у нас дешевле. На четыре рубля. Слышу, бывает, что банк какой-то лопнул за границей — так банка-то у меня нет. А деньги на сберкнижке, если испарятся — что же, уже мы такое переживали! Заработаю еще.

Театр Моссовета. Леньков с Валюшкиной в "Не будите мадам"

С ДЕТСТВА — В ТЕАТРЕ МОССОВЕТА. Александр Леньков родился 17.05.1943 г. в с. Рассказово Тамбовской области. На самом деле Александр Сергеевич — 100%-ный москвич, но мама поехала рожать его в деревню, там и зарегистрировала. В актерство мальчишку подтолкнула… близость школы с театром Моссовета, куда его сотрудники пришли, чтобы выбрать мальчика для роли. Ну а потом он уже не мыслил жизни без театра, и в этом же театре Моссовета Александр работает по сей день. Также много снимался в кино, часто играя чудаковатых или сказочных персонажей (дворник в "Приключениях Петрова и Васечкина", Баба-яга в "Острове ржавого генерала", а также роли холостяков ("Зимняя вишня", "Маленькая Вера").