— Богдан Сильвестрович, вы как-то признались, что, работая над ролью Тараса Бульбы, искали оправдание поступкам своего героя. И какое же вы смогли найти оправдание Тарасу?
— Я не влюблен в Тараса Бульбу. Я, скорее, либерал по своей природе, а там надо было махать шашкой, стрелять в людей. Помните эту фразу "Я тебя породил, я тебя и убью!"? Я бы никогда не смог убить своего сына. Но есть роль и ее надо играть. Поэтому артисту приходится оправдывать какие-то ситуации, с которыми он может быть не согласен за пределами съемочной площадки. Актер — профессия молчаливая, надо приспосабливаться к роли и работать.
— "Тараса Бульбу" много критиковали. Националисты называют фильм российской пропагандой...
— Я хочу вам рассказать одну историю. Когда-то давно мы снимались с великим украинским поэтом Николаем Винграновским в одном фильме. Мы шли по улице после дождя, на мне были светлый костюмчик и белые туфли. По пути нам попалась огромная лужа. Винграновского в этот момент посетило вдохновение, и он начинает сочинять стихи (декламирует): "Небо купається в калюжі". А я думаю: "Господи, какой я глупый! Поэт видит лужу, и к нему приходят стихи, а я думаю о том, как бы мне ее обойти, чтобы не запачкать брюки". Так что это прекрасно, когда есть разные мнения. То, что отношение зрителей и критиков к фильму было полярным, что вокруг "Тараса Бульбы" возникла полемика, — это очень хорошо.
— Ваш внук Дмитрий Ступка недавно дебютировал в фильме "Мы из будущего-2", который был запрещен к показу в Украине. Как вы оцениваете работу Дмитрия?
— У нас много обсуждают политические аспекты фильмов, но никому не интересно, как актер сыграл свою роль. Я еще не видел этот фильм, но друзья мне говорили, что Дима очень хорошо в нем сыграл. Но сам фильм многим не понравился. Недавно друг из Москвы позвонил и говорит: "Я слышал, у вас министерство культуры запретило это кино? Я бы запретил его и в России!" (Смеется.) Но это его личное мнение. Дима показывал мне отдельные сцены на компьютере, но своим впечатлением поделюсь, только когда посмотрю фильм целиком.
— А вы с компьютерами в каких отношениях?
— Я с компьютерами "на вы". Можно, конечно, найти время вечером, сесть и подучиться, но мне это неинтересно. Я помню, как Бортко (режиссер фильма "Тарас Бульба") каждое утро открывал свой компьютер и начинал всех звать: "Идите сюда, посмотрите, какие гадости обо мне пишут!" Я смотрел и думал: "И зачем мне это надо?" Мне интереснее пообщаться с людьми или почитать книжку — это развивает фантазию.
— Как вы сработались с живым классиком Отаром Иоселиани на вашем последнем на данный момент фильме "Шантрапа"?
— Раньше мы с Иоселиани не были знакомы. Украинский продюсер Олег Кохан, который выступил сопродюсером "Шантрапы", предложил Отару взять меня на роль. Надо сказать, что Иоселиани не очень хотел, чтобы я снимался в его фильме. Он боялся, что приедет звезда и начнет диктовать свои условия и качать права. Всячески мешать Иоселиани снимать авторский фильм. Но после того, как мы посмотрели отснятый за день материал, Отар начал вдруг называть меня "Ступочка". Подошел ко мне, обнял и говорит: "Я так тебя боялся". А я отвечаю: "А я вас боялся!". Несмотря на то, что я работал с ним только 4 съемочных дня, мы подружились. Оказалось, что мы с ним родственные души.
— Отар Иоселиани знаменит не только своими фильмами, но также дерзким характером. Вам от него доставалось?
— Как-то сидели мы с Иоселиани и французами — членами съемочной группы — на берегу Куры. И тут Отар спрашивает: "А как называется опера про любовь? Помню только, что про любовь, а названия — хоть убей, не помню". Я соображаю, что, скорее всего, речь идет об опере Доницетти "Любовный напиток". "Впервые встречаю интеллигентного хохла", — сказал с иронией Отар Иоселиани. А я ему сразу ответил: "Я не хохол, я украинец". Отар сделал паузу и произнес: "Ну, это все русские придумали". (Смеется.) Такой у нас был словесный пинг-понг.
— Помимо Иоселиани, вы снимались у многих именитых режиссеров. С кем из них вам было интереснее всего работать?
— Мне хорошо было работать со всеми режиссерами, у которых мне довелось сниматься. Каждый из них — индивидуальность, очень оригинальный человек и художник.
— Вы как-то пошутили, что за три десятка лет карьеры переиграли всех царей, вождей и генералов. Какая из этих ролей вам наиболее близка?
— Знаете, все роли — как у мамы дети, все они дороги. Мне одинаково нравятся и Керенский, и Борис Годунов, и Хмельницкий, и Мазепа. Все, кого я ни играл, мне близки, потому что там вложено чуть-чуть своего сердца.
— И даже в такого персонажа, как академик Лысенко?
— Трофим Денисович потрясающий, я его обожаю! (В фильме Александра Прошкина "Академик Вавилов" Ступка воплотил образ одиозного академика, виновного в репрессиях советских ученых генетиков в 1948 году.) Дело в том, что в советское время в театре и кино самые интересные роли были отрицательными. Это были живые люди, неоднозначные, раздираемые человеческими страстями. А все положительные персонажи были идеологически выдержанные, а потому — ходульные, неестественные. Но кого бы ты ни играл, нужно в первую очередь играть живых людей, а не исторических персонажей. Играешь отрицательного персонажа — ищи в нем хорошее. Играешь положительного — ищи в нем плохое. Идеальных людей нет.
— Известно, что вы интересуетесь историей. Вы штудируете литературу перед тем как приступить к ролям исторических персонажей?
— Я читал разные материалы, когда готовился к этим ролям. Но как может актер изучать историю? Только поверхностно: использовал вещи, которые лежат на виду. Например, какие-то привычки людей, которых мне предстоит играть.
— А какой исторический период вам наиболее интересен, и чем именно?
— Каждый историк смотрит со своей колокольни. Сколько есть на свете исторических книжек — столько и трактовок истории. Поэтому зачастую очень трудно разобраться, что историческая правда, а что — идеология. Нас ведь в школе учили совершенно другой истории. Поэтому меня интересуют "белые пятна" — те отрезки истории, которые мало изучены или не изучены вообще.
— Что читаете сейчас?
— Сейчас я читаю об Антоне Павловиче Чехове. Это биографическая книга английского писателя… Никак не могу запомнить его фамилию… (Одевает очки, берет в руки книгу)… Дональд Рейфилд. Потрясающая книжка, которая сделала переворот в моих знаниях о Чехове. Например, мало кто знает, что в Сумах есть усадьба Линтваревых, где Чехов отдыхал после поездки в Венецию. Именно Линтваревы стали прототипами трех сестер из чеховской пьесы. Книга очень большая, но я, когда есть любая возможность, читаю.
— Как вам удается находить время для чтения?
— Читаю в поезде, в самолете. Или убегаю из дому сюда (в кабинет), здесь вечером никого нет, включаю свет и читаю. А днем у меня не получается.
— Вижу на вашем столе книгу на французском. На каких иностранных языках читаете?
— Это инсценировка "Гаргантюа и Пантагрюэля" Жана-Луи Барро. Эту книгу мне привезли из Франции, когда я искал инсценировку романа Рабле для нашего театра. Правда, по-французски я не читаю, потому что немецкий я знаю лучше, чем французский, а французский я не знаю вообще. (Смеется.) Делается перевод и ставится спектакль — все просто.
— Значит ли это, что следующей премьерой станет "Гаргантюа и Пантагрюэль"?
— Может быть.
— А какой будет ваша следующая роль в кино?
— В мае я начинаю сниматься на "Мосфильме" у режиссера Константина Худякова в многосерийном фильме "Однажды в Ростове". Он рассказывает о забастовках в Новочеркасске летом 1962 года, которые закончились расстрелом мирных жителей. Это крепкая драматическая роль, я играю отца главного героя.
— Чем для вас отличается работа в кино от работы на театральной сцене?
— Как-то я пришел к Михаилу Александровичу Ульянову (худруку Театра имени Евгения Вахтангова в 1987—2007 гг.). Я еще был достаточно молод для того, чтобы задать ему вопрос: "Как вы решаете проблемы у себя в театре?" А он отвечает: "Богдан, театр — это такая субстанция, где проблемы никогда не решаются! Вот сейчас ко мне придет актриса, которая сейчас сидит в приемной, и что она мне учудит — я не знаю". В кино совсем другая ситуация. Там люди не имеют претензий друг к другу, не завидуют исполнителям главных ролей. У всех одна цель — чтобы кино получилось хорошим.
— Вы как-то сказали, что после неудачного режиссерского опыта Михаила Ульянова зареклись заниматься режиссурой. Вы не изменили своего решения?
— Нет, не планирую — ни кино снимать, ни ставить спектакли. Может быть, когда-нибудь поставлю мини-спектакль на маленькой сцене, такой себе монолог минут на 20. Меня не тянет к режиссуре, и я не хочу пополнять когорту бездарных режиссеров. Мне главное, чтобы был на сцене хороший спектакль. А кто его поставит — мне все равно. Хоть Папа Римский.
— Какие фильмы вы любите смотреть сами?
— Я люблю все свои фильмы. Даже если они плохие, я люблю все свои роли. Потому что за этими ролями стоят кусок жизни, знакомства с людьми. А эти знакомства потом нередко перерастают в дружбу. От художественных достоинств фильма это никак не зависит.
— Давайте вспомним фильмы, в которых вы не снимались.
— Английский фильм "Путь в высшее общество". Мой педагог сказал, что исполнитель главной роли Лоуренс Харви похож на меня. Я смотрел этот фильм раз десять. После окончания сеанса первым выходил из кинотеатра во двор, становился и ждал — узнают ли меня? Но меня никто не узнавал. И, конечно же, я помню "трофейные" фильмы, которые мы смотрели в школе — "Индийскую гробницу" или "Тарзана". Мы потом играли в Тарзана. Позже, классе в 7—8, пробирались в кинотеатры на фильм "Милый друг" по Ги де Мопассану. Была такая категория фильмов — до 16 лет. А нам было интересно что-то узнать о сексе. Мы становились на цыпочки, чтобы казаться выше, и в таком виде проходили мимо билетерши. Походка была неестественной, билетерши всегда удивлялись.
— Эти фильмы оказали какое-то влияние на ваш выбор профессии?
— Я мечтал быть артистом с 7 лет. Мой отец пел в хоре Львовского оперного театра, дядя был солистом, а тетя — главным концертмейстером. Я с первого класса крутился за кулисами. Мама переживала, говорила мне: "Что из тебя будет? Ты такой манерный, любишь переодеваться". Когда приходил домой из школы — пел разными голосами. Соседи возмущались, жаловались отцу: "Ваш сын опять за стеной воет".
— Ваш отец не пел дома?
— Никогда. Но у него была любимая ария Жермона из "Травиаты". И вот однажды, на Новый год, в День святого Сильвестра (он отмечается 31 декабря), отец достал ноты и начал петь эту арию. Жермон пел о своем сыне Альфреде (напевает): "Жермон, сын мой, ты покинул край родной, вернись ко мне, вернись ко мне" — ну и т. д. И только после смерти отца я понял, почему он это пел. Он пел обо мне. А мне никогда не приходило в голову, что отец хочет, чтобы его сын был рядом с ним.
— Как сложились ваши отношения с музыкой в дальнейшем?
— Я очень люблю музыку. Ведь я вырос на оперной и на балетной музыке. Я слушал все оперы — не только львовские постановки, но также гастролеров из Киева, Москвы, Ленинграда, Таллинна, из-за границы. Например, вы знаете, что в период "оттепели" "Тангейзер" Вагнера шел только в Оперном театре Львова? В СССР его нигде больше не ставили.
— Вызывал нехорошие ассоциации?
— Да, считалось, что Вагнер был любимым композитором Гитлера.
— Сейчас вас можно встретить в оперном театре?
— Если жена вытащит, хожу в оперу и сейчас.
— Расскажите, как идет подготовка ко II Киевскому международному кинофестивалю.
— До старта фестиваля осталось полтора месяца. Открытие состоится во дворце "Украина", а показы будут проходить в кинокомплексе "Баттерфляй-Ультрамарин".
— Кого из знаменитых кинематографистов мы увидим на фестивале?
— На открытие мы пригласили Федора Бондарчука, Отара Иоселиани, Эмира Кустурицу. Обещал приехать Ежи Гофман, но это будет зависеть от его самочувствия. Мы очень хотели привезти в Киев Дастина Хоффмана, но, к сожалению, не получилось. Мало кто знает, что отец Хоффмана родом из Украины, и сам Дастин был зачат здесь. Мы для него можем даже найти кровать, где это произошло. (Смеется.) Но, к сожалению, гонорар Хоффмана нам не по карману.
— На прошлогоднем фестивале все иностранные фильмы демонстрировались с украинскими субтитрами. В этом году фильмы вы планируете дублировать на русский язык?
— Мы живем в Украине, потому фильмы должны дублироваться на украинский язык. Как это происходит, например, в Польше или в России. В любом случае, российские фильмы мы не будем дублировать на украинский — будут только субтитры на украинском языке.
— Когда мы наконец-то увидим вас на Бродвее?
— Это только планы, потому что организовать гастроли на Бродвее очень дорого — $ 1,5—2 млн. Собрать своими силами такую сумму нереально. Может быть, со временем найдутся люди, которые скажут (мечтательно): "Я так люблю Бродвей!". И тогда, может быть, мы поедем на гастроли.
— Когда вы найдете любителей Бродвея, какие спектакли покажете американской публике?
— Есть сильное желание показать "Тевье-Тевеля" и одну из наших постановок украинской классики. Но на Бродвее очень жесткие условия работы: нам придется две недели подряд давать аншлаговые спектакли — и так каждый день.
ГЕНЕРАЛ НА ЭКРАНЕ, МИНИСТР В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ, ХУДРУК В ТЕАТРЕ
Богдан Ступка родился в 1941 году в городе Куликов Львовской области. До того, как окончить в 1961 году студию при Львовском театре им. Заньковецкой, работал в астрономической обсерватории. В 1960-1970-х годах играл в театре им. Заньковецкой, затем перешел на работу в Национальный академический драматический театр им. И. Франко. Сыграл на театральной сцене более ста ролей. С 2001 года является художественным руководителем театра им. Ивана Франко.
Дебютировал в кино в 1970 году в фильме Юрия Ильенко "Белая птица с черной отметиной". Благодаря роли Ореста, Богдан Ступка становится одним из самых востребованных украинских киноактеров, с одинаковым успехом работает как на российских, так и на украинских киностудиях. Всего снялся более чем в 50 фильмах. В 1999—2001 годах являлся министром культуры и искусств Украины.