Сергей Доренко
— Сергей, как вы, "друг" Лужкова, отнеслись к его отставке?
— Я — журналист, а, следовательно, наблюдатель, так что отношение к его отставке у меня наблюдательное. Как человека – мне его жалко. Мне грустно расставаться с членом моего карраса (термин, придуманный американским писателем Куртом Воннегутом для обозначения группы людей, связанных между собой одной судьбой — Прим. Ред.). Тут мне жаль себя. Но как наблюдатель я считаю, что он поставил в неприемлемое положение президента, он форсировал конфликт. У Медведева и Лужкова возникло взаимное раздражение. Они просто перестали друг друга понимать. Это когда ворчливый старик начинает поучать молодого, по его мнению, мальчишку. А мальчишка видит перед собой старого пустозвона, который всем недоволен. К тому же, Лужков мешал. Те цели, которые ставил перед собой Медведев, связаны с модернизацией, чтобы идти вперед. А Лужков — это азиатский сатрап со всеми признаками азиатской сатрапии в той системе, которую он выстраивал. Это все не могло не бесить Медведева. В последнее время Лужков перешел в атаку — он подвергал публичной обструкции все сказанное президентом Медведевым. Для последнего это означало то, что или его авторитет упадет, или он должен уволить Лужкова. Московский мэр не оставил никакого маневра.
— Тут нельзя не упомянуть и премьера Путина. Одиннадцать лет назад они с Лужковым были соперниками в борьбе за власть...
— Путин относился к Лужкову как к ужасному, но необходимому злу. Он никогда не относился к Лужкову хорошо. Когда осенью 1999 года газета "Московский комсомолец", которая поддерживала Лужкова и Примакова в борьбе с Путиным, выходила с заголовком "Соси, Володя, соси", это было незабываемо, и Путин такие вещи не прощает. И когда я, появившись на канале Сергея Пугачева (банкир, считался близким к Путину — Прим. Ред) в 2001 году, влепил Ил86 в мэрию (это было как раз по следам нью-йоркских событий), Лужков подошел к Путину на Дне рождения 7 октября и сказал: "Владимир Владимирович, надо предпринять какие-то меры, потому что Доренко снова появился". На это Путин, глядя ему в глаза, при свидетелях сказал: "Знаете, а телезрителям очень нравится". Близкие друзья Путина, по слухам, владеют телеканалом Рен-ТВ, который не прекращая критикует Лужкова. И у меня не было паузы. По меньшей мере, Рен-ТВ приезжал ко мне раз в неделю, и я критиковал Лужкова. Когда Путин пришел на собрание к профсоюзам к Шмакову, он не присутствовал на докладе Лужкова. Потом Лужков искал его глазами, но Путин демонстративно отвернулся и даже не кивнул, прошел мимо Лужкова. Сел на свое место и начал читать халтурную и неоперативную профсоюзную газету. При этом делал вид, что ему интересно. Он просто не хотел видеть Лужкова. Так что Путин все время молчал, но молчал в пользу Медведева.
— Какова дальнейшая судьба Лужкова? Ему даже предрекают оппозиционную карьеру, судьбу "русской Юлии Тимошенко".
— Нет, никакой "русской Юлии Тимошенко" не будет. У нас тут рычаги управления в российской политике гораздо более жесткие, чем в украинской. В украинской приводы соединены не напрямую, а у нас напрямую. Если он откроет рот, то его посадят в тюрьму.
— Так и у нас Тимошенко открыла рот, попала в тюрьму, но потом...
— Вот этого "потом" у нас не будет. Отличия шляхетско-казацкой республики на Украине от преклонения перед троном в России гигантские. Вы всегда должны помнить, что вы — захолустье Европы, а мы — блистательная столица Азии.
— Понятно. Вот вы член Компартии, а, значит, оппозиционер. Может так получиться, что Доренко и Лужков, если он все-таки решится открыть рот, объединят свои усилия в борьбе с Путиным и Медведевым?
— Я наблюдатель, я ни с кем не сотрудничаю. Он любит пчел, я люблю шершней. Меня Лужков просил с собой сотрудничать в октябре 1996 года. Тогда Бадри Патаркацишвили и Церетели вдвоем устроили мне встречу с Лужковым. Мы ужинали, долго сидели вместе, долго разговаривали. Я ему тогда сказал то же, что сказал позже Путину: "Я работаю на своих зрителей. У меня нет команды. Я на команду не работаю".
— Вас в свое время назвали телекиллером, говорили, что вы "мочили" Лужкова в 1999 году по заданию Березовского.
— Я не знаю, кто мне давал задание. Я тогда был на фронте, в Чечне. И если вы внимательно посмотрите архивы моих передач, то увидите, что я выполнял задания офицеров, воевавших в Чечне. Так вот, с декабря 1999 года Березовский требовал начать переговоры с Масхадовым, а я — ковровых бомбардировок и залить к чертовой матери напалмом Чечню вместе с курицами и кошками, и со всем, что там есть живого. Моя позиция входила в разрез с позицией Березовского. Моя позиция была даже жестче путинской. А Борис Абрамович был тогда уполномочен Кремлем экономически обеспечить функционирование Первого канала. Весь канал — Эрнст, Познер, Якубович и прочие — функционировали благодаря работе "Сибнефти". Поэтому обвинять всех сотрудников канала, что они работали на Бориса Абрамовича, и верно, и неверно.
— И все-таки, что вы думаете на тему "Лужков и оппозиция"?
— Я вам вот что скажу — сейчас у Лужкова три главных заботы. Первая — сохранение своей странички в учебнике истории. Для этого ему нужно сотрудничать с Путиным и Медведевым. Сейчас страничку в учебнике истории он немножко испортил — он может оказаться в нем "коррупционным мэром Москвы". На втором месте стоит империя его вдовы. Он хочет сделать так, чтобы после того, как он уйдет — империя его вдовы была экономически сильной...
— Простите, почему вы все время говорите о Батуриной как о вдове?
— Да потому, что он на 27 старше своей жены. Итак, он заинтересован в сохранении экономической империи своей вдовы. Это два. И это для него сейчас уже актуально. "Внешэкономбанк" уже отказался финансировать ее проекты. Также он заинтересован в сохранении экономических империй своих сподвижников. Это для него дело чести — защита команды. Это три. Только если эти главные для него приоритеты будут разрушены, он начнет говорить оппозиционно. И если он начнет говорить оппозиционно, он окажется в тюрьме. И на этом его крики закончатся. Он будет играть в домино в ленинской комнате где-нибудь в Краснокаменске.
— А если он сбежит из-под ареста в эмиграцию. Например, в Лондон, где сидит Березовский?
— Не знаю, как он отнесется к Березовскому, но Березовского он считает нечеловеком. Ведь ему принадлежит цитата: "Березовский — это не человеческое, это что-то сатанинское". Поэтому, как человеку набожному, ему будет страшно при встрече с Сатаной.
— Сергей Доренко вслед за Киселевым и Шустером не собирается приехать поработать на Украину?
— Меня много раз приглашали на Украину. Я был приглашаем разными каналами. Вы просто поймите, это ведь бизнес, и не очень корректно говорить о бизнесе, если вы не договорились с моими контрагентами и партнерами о том, как мы представим дело прессе. Но начиналось все с того, что за меня просил в 2001 году у Путина Леонид Данилович Кучма. Он звонил и просил отпустить меня на Украину, а не сажать по надуманному известному "мотоциклетному делу". Тогда я был под следствием. Тогда после синяка в ДТП мне придумали попытку убийства. И Виктор Пинчук участвовал в моей судьбе. Он присылал за мной из Днепропетровска самолет, Як40, чтобы просто пообедать со мной в Киеве. Я им очень благодарен за участие в моей судьбе.
— Пинчук приглашал вас на ICTV?
— Нет, никакого ICTV тогда не было. Они просто хлопотали за меня перед Путиным. Тут проблема в адаптации. Я хоть и украинец по крови... Хотя во мне текут еще румыно-болгарская и польская крови, но все они украинские болгары, румыны и поляки. Они с юга Украины, с границы с Приднестровьем. Мой дед из Донбасса. Но я все равно не могу без России. Я вырос на Дальнем Востоке, хоть и родился в Керчи. Просто мой отец военный, он родился в Попасной в Луганской области, а служил в то время в Керчи морским летчиком. Крым — моя родина, и я там отдыхал у бабушки. Но при этом Крым ужасен. Однажды Людмила Николаевна, супруга Леонида Даниловича, и Елена Франчук пригласили меня поужинать в Форосе. Я послал водителя разыскать цветы для дам, потому что тут никто не продавал цветы. Их пришлось искать в степном Крыму. Это характеризует Крым как место неуютное: плохие, скверные полотенца, неработающие кондиционеры и производство меня и дизентерии. Так что жизнь свою связываю с Россией. Я знал, что меня могут посадить, но мне хотелось, если даже сидеть, то в России.
— А Ющенко не приглашал?
— С Ющенко я встречался. Я же его некоторое время консультировал в конце ноября, в декабре во время Оранжевой революции. Это были политические консультации. Я был у него в штабе. Мы ели с ним превосходные бараньи котлеты, такую баранину на косточке. Меня Ющенко поразил своей набожностью. Он крестился, заходил в кабинет, у него были там иконы. Я отнесся к этому с уважением. Украинцы вообще более набожные, чем русские. Тогда ситуация была шаткая, и я ему советовал играть на обострение, а он не хотел играть на обострение.
— А с Тимошенко знакомы?
— Мы с ней однажды обедали у вас в каком-то ресторане. Она очень аккуратная. Ела отвар из лосося, видимо, старалась держать диету. Поразила она меня тем, что кто—то из москвичей выругался, и она скромно, но с огромным достоинством сказала: "Прошу вас не ругаться". При этом она сказало это тихо, но таким тоном, что присутствующие мужчины сразу стали держаться скромнее.
— А с Януковичем знакомы?
— С ним лично нет, но зато знаком с его штабом. С Эдиком, у которого канал был НТН (имеется в виду Эдуард Прутник, нардеп от Партии Регионов — Прим. Ред.). Он советовался, я давал какие-то консультации. Виктор Федорович произвел впечатление роскошного человека, который хочет научиться чему-то, но когда он падал от брошенного яйца в Ивано-Франковске, то это выглядело неумело. И "наколотые апельсинки" его супруги выглядели неумело.
— Как вы считаете, улучшились ли российско—украинские отношения с приходом Януковича? Вы сейчас на чьей стороне?
— Янукович более приятный и интересный партнер, потому что он понятен и сам себе, и тем, с кем он разговаривает. Он имеет понятную аргументацию. А Ющенко имел какие-то потайные томления духа. Вы не можете вести серьезные переговоры с томлениями духа, разве только что сесть и поплакать.