Симонова. «Когда выпадает выходной, хожу в пижаме и халате»
— Евгения Павловна, вчера вы отметили 60-летие. Большинство женщин скрывает свой возраст. А как вы приняли эту цифру?
— Я прекрасно чувствую себя в 60 лет — намного лучше, чем в молодости. Иногда устаю, не всегда есть силы работать. Но к этому возрасту я пришла к гармонии в самой себе. В молодости не нравилась себе внешне, не нравилась как актриса. А сейчас все стало сходиться.
Отмечала юбилей с коллегами и родственниками: приехала моя племянница из Лондона с детьми, тетушка и двоюродная сестра из Петербурга. Вечером отправились в театр Маяковского, в котором я служу последние 39 лет. Мне хотелось, чтобы в этот день всем было хорошо, весело и легко.
— Как выглядит ваш счастливый день, когда не нужно никуда торопиться?
— Я хожу по дому в пижаме и халате весь день. Выпью кофе, поговорю с друзьями по телефону, потом могу прилечь. Но знаете, может, иногда я и люблю побыть одна, но только потому, что знаю: у меня большая семья, которую я бесконечно люблю, и жизни без них не представляю. Все свои отпуски и праздники мы проводим вместе.
— Последний фильм в вашей творческой биографии датируется 2012 годом. Чем наполнена ваша жизнь, кроме театра?
— Может быть, я просто не хвастаюсь тем, что у меня есть, поэтому и не все знают. А чего хвастаться — я же не Мерил Стрип и не Майя Плисецкая. Не так давно снялась в фильме Андрея Соколова "Парень с осени". Это семейная история, главную роль играет Инна Чурикова. Моя роль небольшая, но с неожиданным поворотом. Кроме этого, снялась в фильме "Взрослые дочери", который снял замечательный режиссер и мой муж Андрей Эшпай. Играю там директора театра. Там же сыграла моя дочь, Зоя Кайдановская, и моя любовь и страсть — внук Алексей.
Сейчас хочется работать не так много, как в молодости, нет дикой жажды, но предложения такие интересные поступают, что отказаться невозможно. Например, в театре Маяковского режиссер предложил мне пьесу о жизни Льва Толстого — я буду играть его жену Софью.
— Вас в основном помнят по трем кинохитам — "Афоне", "В бой идут одни старики" и "Обыкновенное чудо". В одном из своих интервью вы сетовали, что не смогли выбраться из этого круга. Что помешало?
— У меня всегда было много подарков судьбы. Если заканчивалось кино, был театр. В том, что я долго не снималась, были объективные причины. В конце 1980-х фильмы были слабые и не оставляли следа, хотя и были в моей биографии. В то время на "Мосфильме" вместо 60 картин в год снимали 4... Кино любит молодые лица, у каждого поколения свои кумиры, поэтому то, что произошло, — это естественное положение вещей, и я отношусь к этому спокойно.
— С Леонидом Быковым после картины "В бой идут одни старики" вас еще сводила судьба?
— Да, мы ездили в Латинскую Америку на фестиваль. Это мой крестный отец в кино, человек, которого я буду любить до последнего вздоха. Он один из самых светлых, прекрасных и талантливейших людей, которых я встречала в жизни. В моей памяти съемки в Киеве, Чернигове сохранились как нечто светлое и бесконечно счастливое. У нас была своя кинематографическая семья с уникальной атмосферой по нежности, любви, взаимному пониманию. Это все исходило от Быкова, он создавал этот воздух. Мы жили в одной гостинице, и все свободное время проводили вместе.
А с Киевом у меня связано много светлых детских воспоминаний. В украинской столице жила и сейчас живет дочь замечательной актрисы Полины Моисеевны Нятко (наст. фамилия Табачникова. — Авт.) Светлана. Она всю жизнь проработала в театре им. Ивана Франко, немного снималась в кино. У Полины Моисеевны была удивительная семья, ее муж был философом. У них был гостеприимный интеллигентный дом. Ее дочь была аспиранткой у моего отца нейрофизиолога, очень подружилась с моими родителями, и мы приезжали в гости на их дачу в Бучу. Первый раз мы к ним приехали, когда мне было лет пять или шесть, но я помню, как Полина Моисеевна на украинском читала стихи Шевченко. Я была просто заворожена, когда слышала немыслимой красоты язык, который до того не слышала никогда. Это была как музыка — не забуду эти впечатления.
— Своим кумиром вы называли Наталью Гундареву, с которой играли в театре. Как вы сдружились? Говорили, что дама она была с непростым характером...
— Не могу сказать, что мы были подругами. Я всегда чувствовала дистанцию, пропасть, которая была между нами. Она была великой актрисой: это слово сейчас часто употребляется, но, есть люди, о которых иначе не скажешь. Масштаб ее личности был космическим. Что бы она ни делала, за что бы ни бралась — готовила, убирала квартиру (она все любила делать сама) — это был восторг. Я имела счастье с ней играть вместе. Существовать с ней на сцене было непросто, слишком сильная она была. Но это была вершина, к которой хотелось тянуться.
Я была у нее дома и на даче. Помню два счастливых лета, когда мы вместе с большой компанией отдыхали в Болгарии. С ней было очень легко и безумно интересно. За первые несколько дней на отдыхе, по мере того, как проходила ее невероятная усталость, она светлела и наслаждалась жизнью. Ее трагический уход стал для меня невосполнимой потерей!