Режиссер. Принял журналистов "Сегодня" в своем кабинете на киностудии Довженко.
— Николай Викторович, когда мы с фотокором получали пропуска на проходной киностудии Довженко, девочки аккуратно так предупредили, что вы человек... специфический. Что они имели в виду?
— Вот же девчата, змеюки подколодные (смеется). У меня просто есть грех — люблю крепкое словцо. Ну а что — кто из нас не без греха? Кто-то по женщинам ударяет, кто-то спивается. А я вот ругаюсь. И знаешь, может, благодаря этому и чувствую себя на ура? Мне ведь 82 года, между прочим. Нет, что ни говори, а я в отличной форме. У меня жена Оксана моложе меня на 39 лет. Я готовлюсь снять еще одну картину — "Ревизор" по Гоголю. Многие ли в моем возрасте вообще способны сделать кино? Не думаю.
— Вот вы говорили о многих, кто ударял по зеленому змию. А как же вы удерживались от подобного соблазна — в актерской-то компании?
— Тяжело было. Все-таки сидеть в компании и не поддерживать ее — это уже из области фантастики. Я же нормальный здоровый мужик. Потому я тоже, конечно, пил. Но, во-первых, знал свою меру, а во-вторых, всегда много работал. А когда работаешь, все остальное уже отходит на второй план. Я же — вдумайтесь только — в кино с 1956 года!
С актерами. Любил их всех.
— Как режиссер вы дебютировали в кино в 1972-м короткометражкой "Афоня, горим!" с замечательной Тамарой Носовой ("Здравствуйте, я ваша тетя") и Алексеем Смирновым ("Операция "Ы"). Как вы, начинающий режиссер, смогли заполучить в картину таких матерых актеров?
— Да все просто было! С Носовой мы тогда жили как гражданские супруги. А с Лешей я давно был в хороших отношениях. Так что попробовали бы они мне отказать! Снимал я "Афоню" в Васильковском районе под Киевом. Там для меня родные места — друзья, родичи, знакомые... И уже много лет спустя, в 1999-м, там же снимал свою "Черную раду". Там же природа, натура — благодать! Все, кто знал, приехали на площадку посмотреть, как "Микола працює". Один подходит и говорит: "Вот смотрю я, сидишь ты на стульчике, актеров к себе подзываешь. И это все? И это ты режиссер? Тю, и я так могу!" (смеется).
После "Рады" меня часто спрашивали: "Николай Викторович, а как это вы смогли за каких-то четыре миллиона гривен снять целых 9 серий по 55 минут каждая? С проявкой материала на пленке Kodak в Будапеште?". Я отвечал очень просто: "Деньги не п**дил".
— За годы вашей работы в кино кого вы только не снимали: Николай Рыбников, Георгий Вицин, Евгений Моргунов, Михаил Пуговкин, Игорь Старыгин... О сотрудничестве с такими легендами можно только мечтать!
— Это так, мне действительно повезло. Понимаешь, я любил своих актеров. И вообще, если человек западал мне в душу после какой-то картины, то я старался брать его и в следующую. Все-таки работать с друзьями намного приятнее, чем с незнакомцами. Единственный, кто меня разочаровал, так это Василий Лановой. В "Черной раде" он должен быть играть одну из ключевых ролей — гетмана Богдана Хмельницкого. Сделали пробы, утвердили. И вот буквально за пару дней до начала съемок он мне звонит и говорит: "Знаешь, Коль, не буду играть. Я тут услышал, что тебя собираются заставить снять откровенно националистическую картину. Извини, но я пас". Я — ему: "Да кто же меня заставит? О чем ты? Это же просто историческое кино!" Ну и ладно, пас так пас. Как говорится, не хочешь — иди на три известных буквы.
Я сразу же позвонил Алексею Петренко. Тот не подвел — согласился без вопросов. И, скажу вам, сыграл великолепно. А на память о Лановом я оставил у себя в кабинете его фотку в гриме и костюме гетьмана — вон на стене висит.
На съемках. "Выстрел в гробу".
— Говорят, что Евгений Моргунов был человек, как бы это помягче сказать... злой. Вы снимали его в двух своих комедиях: "Бравые парни" и "Выстрел в гробу". Каким он вам запомнился?
— Правду говорят — он не всегда поступал хорошо. При этом я не сказал бы, что он был злым, нет, но нехорошие поступки — это факт. К примеру, когда мы снимали "Выстрел в гробу", нас принимали в каком-то колхозе. Союза уже не было, а колхозы еще были живы. Так вот, нас "гулял" какой-то тамошний начальник. Напитки, вареники гигантские — еще бы, такие звезды кино! И вот посреди застолья заскучавший Моргунов вдруг решительно так спрашивает у этого начальника: "Скажи-ка, батя, а как у вас тут с оральным сексом?". Понятно, что он употребил другой термин, это я сейчас его культурно смягчил. В общем, тот трудяга явно впервые услышал это слово и, естественно, не понял его значения. Он подумал, что его о какой-то сельхозкультуре спрашивают. И грустно так, даже виновато ответил: "К сожалению, показатели очень низкие. Мы уж старались-старались, но все впустую! Не хочет он в рост идти, хоть ты тресни". Представляете? Мы все, понятное дело, прифигели. Мол, нельзя так с людьми — что ж ты творишь такое?! А он возьми и учуди ту же шутку уже в следующем колхозе. Была в нем вот эта странная червоточина. Он, к примеру, мог запросто в ресторане что-то в блюдо подкинуть, чтобы закатить скандал и не платить за него. Естественно, ему приносили новое блюдо. Он постоянно такое откалывал. Его многие поэтому и не любили. Никулин так вообще просто не переваривал. И Леонид Гайдай (режиссер "Кавказской пленницы") тоже. Знаете, кстати, из-за чего они поссорились?
— Вроде из-за женщины?
— В какой-то мере да. Был просмотр какого-то материала, на который Моргунов заявился с очередной девочкой. Гайдая это жутко возмутило: "Посторонних прошу очистить комнату!". Женя в ответ взвился: "Это кто тут посторонний?! Я? Она? Это ты тут посторонний!". На этом их сотрудничество и закончилось.
Супруга. Оксана Ковалева.
— Говорят, Моргунов обожал длительные застольные посиделки?
— Было дело. Никогда не забуду, как мы обмывали "Выстрел в гробу" (актерам тогда, кстати, гонорары собирались выплачивать купонами, а зачем им эти бумажки в Москве? Пришлось бегать, суетиться, искать им рубли). И вот мы на квартире у Вицина сидим, культурно отдыхаем: стол, графинчик, закусочка. Сам Вицин при этом не употреблял. Он же был йогом и очень заботился о том, что попадает в его организм. И тут вдруг в разгар веселья раздается зычное: "Ссссукиии, пьете?". Оказалось, это сказал попугай Моргунова — тот научил птицу ругаться и весьма этим гордился. Он вообще обожал "измываться" над животными. К примеру, моего кота — мне не с кем было его оставить, и я взял его с собой на съемки — он натаскал пить пиво, и бедная зверюга постоянно была то под мухой, то с бодуна. Причем я долгое время все никак не мог понять: и чего это мой кот все к Моргунову ходит и ходит!
А вообще, тяжелая у него была судьба. У Жени ж сын погиб — Колька. На машине разбился. Он узнал об этой трагедии, возвращаясь домой из Киева, где отмечал юбилей короткометражки "Пес Барбос". Я ему еще тогда "Киевский" торт в подарок купил и на поезд посадил. На следующее утро позвонил, чтобы спросить как он доехал, а его супруга мне говорит: "А у нас трагедия". После похорон Моргунов сказал мне: "Я когда сына в гробу увидел, то понял, что больше не хочу жить". И через какой-то год его не стало. Но чаще, конечно, люди нашей профессии умирали от водки.
— Спивались подчистую?
— Да... Ох уж эта водяра! Боже, сколько от нее людей ушло на киностудии Довженко! Не перечесть. Ваня Миколайчук... Актер от бога. Я навещал его в больнице, в которой тогда лечились члены Союза кинематографистов. Приехал я, захожу к нему в палату, а он лежит зеленый весь. Поговорили немного, спрашиваю: "Ванечка, друзья к тебе хоть приходят?". А он такой: "Открой тумбочку". Открываю — а там две бутылки водки. Не только на нашей студии она людей губила — везде. Почему всех к ней так тянуло? Хоть ты убей меня, не знаю.
Возьми того же Грибова (актер МХАТа Алексей Николаевич Грибов, многие хорошо помнят его по роли капитана из "Полосатого рейса". — Авт.). Прекрасный актер. Но если он 50 граммов на грудь не возьмет — все, злой, необаятельный. А как выпил — ну просто другой человек!
А Коля Рыбников, царствие ему небесное? Снимал его в картине "Без году неделя" — он играл начальника управления речного флота. Спрашиваю: "Где Николай?". Мне говорят: "Такая ситуация... в общем, мы его спать уложили". Я разозлился: "Какое спать — он в кадре должен стоять!". Привели. Лица на нем, конечно, не было. Мы посадили его — ассистенты держали за ноги, чтобы не свалился. Ему надо было сказать всего одну фразу: "Дорогие товарищи выпускники!". Что он нам там только ни говорил, мать честная! Благодаря алкоголю "выпускники" стали и "закусниками", и "выпивняками". Кошмар просто...
Богда Ступка. Снялся у режиссера в 9-серийной "Черной раде".
— Да неужели все так по-черному пили?
— А что им делать еще? День идет съемка, а два сидишь в отеле и плюешь в потолок. Скучно. Отсюда — водка, курево, бабы. Я ведь многих актеров снимал. И да — пили все. Разве что кроме все того же Вицина. Да еще Николая Олялина — правда, Коля не пил, потому что к тому времени уже выпил все, что мог.
Кстати, об Олялине. Прекрасный пример того, как важна для актера фортуна. Он тогда снялся в картине "Дни летные" — играл там летчика. В это же время режиссер Юрий Озеров искал главного героя для своей саги "Освобождение". Его помощники с ног сбились — всех перепробовали, но все было не то. И вот Озеров в гостинице случайно по телеку увидел эти самые "Дни летные", и его как током — вот он, тот, кого он так долго искал! И Олялина взяли, после чего он стал знаменит. Не мужик был — огонь! Жаль, что его уже нет. Из тех, кого я снимал, — имею в виду мужчин — уже никого почти не осталось, все умерли.
— Скажите, проблемы с вашими актерами случались? Все-таки у вас что ни мужик в кадре, то секс-символ советского кино. Девушки, наверное, площадку просто в осаду брали?
— Все актеры бабники. Тот же Вицин — как он знатно к моей супруге Оксане подкатывал! Пришлось ему тихо объяснить, что он неправ.
— В 80-х в своей картине "Странный отпуск" вы снимали Юрия Богатырева. Прекрасный фактурный актер, который ушел из жизни в 41 год. Говорят, что все из-за его нетрадиционной сексуальной ориентации?
— Да, к сожалению, из-за этого над ним многие глумились. Я помню, как однажды он зашел в буфет, где завтракали актеры, и кто-то четко и громко сказал: "О, наша девочка пришла". Представляете, каково ему было такое слышать? Он и правда очень страдал от этой своей ориентации. А ведь был замечательным человеком, очень ранимым. Картины рисовал. Удивительно, но я почему-то особенно четко запомнил, что у него был 46-й размер ноги. Мы для съемок не смогли найти ему подходящей обуви. Он так и снимался — босиком.
Юра честно пытался измениться — заводил романы с девушками. Но... проклятые дружки-приятели его в пучину какую-то засасывали. И выбраться из нее он уже не смог.
Рыбников. Был большим любителем заложить за воротник.
— В ваших "Бравых парнях" впервые за 35 лет после "Тихого Дона" встретились две звезды этого легендарного фильма: Элина Быстрицкая (играла Аксинью) и Петр Глебов (Григорий Мелехов)...
— Это была знаковая встреча. Элина ведь не знала, что снова сыграет с Глебовым, а вот он как раз был в курсе. Встретил ее — букет шикарный к ногам положил. В общем, включил актерские понты (смеется).
Но это сработало — Быстрицкая оценила жест и ситуацию — в ее глазах были слезы...
Изначально ведь на роль Мелехова утвердили Шворина Сашу, сыгравшего в "Летят журавли", а Петя Глебов в то время играл мелкие роли в Театре имени Станиславского. Вот он буквально упросил помощника режиссера: "Дайте мне хоть эпизод в "Доне" сыграть. У меня двое детей, живу в коммуналке". Ну, ему и дали.
Петя мне потом рассказывал: "Представляешь, стою загримирован под есаула, курю. В это время по коридору идет Сергей Герасимов (режиссер "Дона", — Авт.) со съемочной группой.
И сразу — мне: "Кто такой? Будешь играть у меня Мелехова".
Гримеры Пете потом несколько часов нос делали — у Глебова он ведь картошечкой. А вообще сейчас уже даже смешно вспоминать, что в постельных сценах Элина между собой и Петей целомудренно шинельку тогда подкладывала! Ну не нравился ей тогда Петя — старым его посчитала.
Николай Олялин. Попал в "Освобождение" благодаря случаю.