Катерина Примаченко. В доме все как при Марии Аксентьевне. Фото: С. Николаев
— Катерина Григорьевна, вы больше 30 лет прожили в одном доме с Марией Примаченко, наверняка могли бы написать не одну книгу о великой художнице.
— Мне предлагали это сделать, но я отказалась. Считаю, человек должен заниматься тем, что у него получается. Точно такой же ответ я дала Марии Аксентьевне, когда она уговаривала меня начать рисовать. Не мое. Один раз взяла кисточку в руки, тюльпанчик изобразила, еще что-то. На том и закончилось.
— Какой была ваша первая встреча, помните?
— Я очень хорошо помню, что когда мы с Федором (сыном Примаченко. — Авт.) собрались пожениться, то меня все в селе пугали будущей свекровью, говорили, что у нее крутой нрав. Ей пришлось очень тяжело, муж не вернулся с войны, на руках — маленький сын и совсем слабые родители. Федора обзывали, обижали сверстники. Знаете, как оно, когда парень без отца в деревне? Она его защищала как могла. Могла выйти за ворота и так закричать на всю улицу, что все разбегались. Хотя это был гостеприимный дом, она гадала на картах, знала заклинания. Соседки, когда была война, часто заглядывали сюда узнать, жив ли муж. Бывало такое — получат утвердительный ответ и успокоятся, а через три недели и письмо приходит, мол, жив я. Она знала очень много заклинаний, молитв, с ними на устах выводила образы на полотне. Говорила мне: "Перейми заклинания, перейми!" Я отказалась. Так она в тетрадку аккуратно записала все, для внуков. Но никто не пользуется.
— На весь мир имя Примаченко прогремело в середине 1930-х годов на выставке в Париже. Картинами художницы восхищались Пикассо и Шагал. А когда в родной Болотне оценили талант соседки?
— На этом никто не заострял внимания. Хотя она тогда медаль (диплом первой степени в 1936 году на выставке народного искусства. — Авт.) получила, много похвал. Но вот когда в сороковые годы Мария Аксентьевна привезла в село патефон и металлическую кровать, вот это была сенсация. Такого никто не видел, все село ходило слушать музыку и на ту кровать смотреть. А еще она куклы настоящие племянницам подарила, мы, девчонки, завидовали им.
— У вас в доме очень необычная обстановка. Стены уберегли от обоев, на полах нет ковров.
— Дорожек здесь никогда не было, Мария Аксентьевна не любила, ей было неудобно, больной ногой цеплялась. Обои она тоже запретила клеить — хотела, чтобы все было по старинке, и двери мы всегда красили только в зеленый. Это ее любимый цвет. Она даже платок зеленый попросила положить с ней в гроб.
— Какими были последние годы жизни художницы?
— Несмотря на больную ногу, она продолжала рисовать лежа, у нее был отличный слух, память. Она ела много чеснока и считала, что вот в этом была ее большая сила. Идеальным было и зрение до 75 лет. Помню, к ней приехали телевизионщики — удивились ее зрению. Она потом стала резко терять зрение, так все говорила, что это журналисты ее сглазили.
— С Виктором Ющенко поддерживаете связь? Он пять лет назад был у вас в гостях...
— Был. А кто его приглашал? Они возвращались из Чернобыля и решили нас посетить. А это декабрь, восемь часов вечера. В деревне уже спят люди в такое время. Мы уже хозяйство покормили, все позакрывали, я тоже спать мощусь. Вдруг слышу, кто¬-то возле ворот разговаривает. Выглянула и кричу: "Кто там ходит?" А они мне: "Здесь Примаченко Мария живет?" А я думаю, это что¬-то неладное, ведь все знают, что ее нет давно в живых. Я им и говорю, что в такое время только бандиты ходят. На что они засмеялись: "А Виктора Ющенко вы знаете? Он бандит?" И тут резко — миллион огней. Машины — одна за другой. Я сразу в хату будить Федю. Говорю ему: "Вставай, Ющенко приехал!" А у нас кум Ющенко, так он подумал, что это о нем речь, говорит, продирая глаза: "Та хай заходить". В общем, встречали их в спортивных штанах и валенках — в чем были. А на плите только супа кастрюлька. Ющенко с Балогой и Виталиком Кличко. Фотографировал нас с боксером возле печи нашей, обещал фотографии отправить. Вот жду до сих пор.
СПОРЫ О НАРОДНОМ МАСТЕРЕ. 70 лет назад работы Марии Примаченко были высоко оценены на Международной выставке во Франции. Хотя сама художница всю жизнь провела в селе Болотня, что в 70 км от Киева. Сегодня Примаченко — одна из самых знаменитых художников народного примитивизма в мире. Ее рисунки стоят от $5000, хотя еще тридцать лет назад — 50 рублей.
В прошлом году Украина отмечала сто лет со дня рождения художницы. "Мы очень расстроились, — говорит невестка Катерина Григорьевна. — Ведь по документам она родилась в 1908 году, и мы отметили праздник в тесном семейном кругу в 2008 году, государство же сделало это на год позже. Почти все мероприятия проходили с нарушением авторских прав. В музеях считают, что если картины находятся в их собственности, то они могут делать с ними все что угодно. Делаются репродукции на календарях, на сумках и продаются. А как же авторское право? Или вот еще. Почему все спорят: Примаченко она или Приймаченко? В свидетельстве о рождении буквы "й" нет. Это даже не псевдоним, ни одну из картин художница так не подписывала.
Есть легенда: когда ее принимали в Союз художников, то один из чиновников решил внести больше украинского в фамилию и добавил "й". Вот путаница идет с тех лет. Даже улицу в Киеве назвали "Приймаченко", но выходит, что улица носит имя какого-то другого человека. На сегодня по таким нарушениям мы уже подали три иска".
"В АМЕРИКУ ТОЛЬКО НА ЛОШАДЯХ"
Сын и внуки Примаченко пошли по ее стопам. Работы сына Федора (умер в 2008-м) также в стиле народного примитивизма выставлялись по всему миру. Правда, сам он дальше Киева не ездил, да и в столице бывал только по крайней необходимости. "Как-то журналисты написали, что он дикий, сидит в селе, — говорит Катерина Григорьевна. — А ему предлагали и в Америку, и в Австралию, но Федя говорил так: "Если на лошадях, то поеду!". Он боялся транспорта. И я всегда просила людей в автобусе уступить ему место впереди. Не отказывали, но округляли глаза, когда видели, что прошу для такого огромного детины".
Последние несколько лет Катерина Григорьевна живет замкнуто, отказывает журналистам. После того как в 2006 году в ее дом ворвались грабители и унесли деньги и картины (вернули только половину награбленного), в ее гостеприимном доме появились решетки на окнах и новые замки на дверях. "Никогда такого не было. Посмотрите на пол, видите, как блестит, это же ножками люди его натерли до блеска. Но мы тогда такого страху натерпелись, чуть не погибли от тех людей. До сих пор слышу, как скотч скрепит, которым они нас с сыном связывали и повторяли: "Не волнуйтесь, бабушка, мы тебя убивать не будем, скажи, где миллионы". Мы с сыном тогда еле живы остались. Муж тогда в больнице сердце лечил".