Фото М.Ереминой
Михаил Поплавский сейчас вовсю готовится к предстоящему шоу во дворце "Украина". "Ровно десять лет я впервые вышел на сцену. Никто не думал, что столько продержусь!" — откровенничает "юный орел". — Первый раз было очень страшно. Без допинга никак не мог выйти к зрителям. Пока не опрокинул 200 граммов коньяка, ноги будто к полу приросли. А потом мой орел пошел на взлет, появились и злостные критики и благодарные поклонники". Любимая песня Поплавского "Росте черешня в мами на городі". Клип на нее снимал в родном селе, в главной роли, разумеется, была мама. "Сниматься она не хотела, мол, у меня высокое давление".
Я ей говорю: "Если пофотографируешься, я тебе за один день заплачу восемь пенсий". Когда съемки закончились, мы уже начали собираться, а мама и спрашивает: "А где ж деньги?". Свой репертуар Михал Михалыч называет украинским шансоном. Цели стать певцом никогда не преследовал, просто хотел превратить "кулек" в престижное учебное заведение. О подготовке к концерту 28 ноября особо не распространяется, только признался, что уже пошил 27 костюмов. Поющий ректор даже не признается, приедет его заграничный друг Томас Андерс или нет.
— Михал Михалыч, вы, однако, заметно похудели. Мезотерапия, пластика?
— Диета! У меня же концерт на носу! Начал худеть — только фрэш, чай без сахара, кашки, а стилисты запретили мне и секс. Правда, мои менеджеры говорят, чтобы не перестарался, а то утрачу привычный образ. Меня ж привыкли видеть маленьким, сбитым. А похудею, будут спрашивать: кто это?
— Объясните, как же так получается: год назад давали прощальный концерт, и тут на тебе — снова Поплавский устраивает шоу. Что люди подумают?
— Я иду по росе, я в ней ноги мочу, я такой же как все...
— …и я тоже хочу. Знаем-знаем.
— Нет, это по Есенину, а по Поплавскому — я живу, как хочу. С кем хочу, когда хочу и где хочу. Я как тот старый еврей — прощаюсь, прощаюсь, но не ухожу. Меня, кстати, многие евреем считают.
— А что — не правда?
— Нет, но я прошел очень хорошую еврейскую школу. Когда я был студентом Киевского института культуры, проректором по хозяйственно-административной части у нас был Дорфман Иосиф Адольфович. Я как председатель студенческого профкома тесно с ним общался. Он научил меня держать удар, никому не отказывать, но мало кому давать и не открывать лавку, если не умеешь смеяться.
— Ага, а если петь не умеешь, то на сцену все равно можно, да? Помните, как десять лет назад, после первого выхода на сцену, "юного орла" сразу же нарекли позором Украины? Обидно было?
— Конечно, обидно было. Но что оставалось делать? Меня сняли с ректорской должности, благодаря студентам и трем судам восстановили, но не было никакой гарантии, что в Минкультуры не придумают чего-то еще. Чтобы остаться в кресле ректора, надо было шокировать всех, вызвать стресс. Но когда мне предложили выйти на сцену и спеть, в шоке был я сам. Вы что, говорю, люди, при своем уме? Фактура несценическая, голоса нет. Ну, это я тогда так думал. А сейчас хочу свой голос застраховать.
— На миллион долларов, не меньше?
— Конечно! Это же достояние нации. Да и заработать надо. Сейчас ведутся переговоры со страховщиками.
— Интересная у вас биография: закончил ПТУ, работал в шахте машинистом электровоза, потом — бац! — и директор сельского Дома культуры. Как это все в кучу вяжется?
— Я же человек творческий, общительный. А с кем в шахте общаться? Там рот открыл — и полно угля. А самодеятельностью еще в школе занимался, на свадьбах, проводах в армию на ударных установках играл. Первый парень на деревне был.
— Объясните, наконец, откуда взялся "юный орел"?
— Символ моей родины, Кировоградской области, — степной орел. Он даже на гербе есть. А под ним написано "З добром до людей". Я, когда песню Рыбчинскому заказывал, сказал об этом.
— А юный почему?
— Так ведь я вечно юный!
— Сколько у вас в школе было по пению?
— Твердая "четверка", по физкультуре — "пятерка", по математике "двойка".
— Это вас из-за нее из школы отчислили? Досталось небось от родителей?
— В выпускном классе в табеле за первое полугодие красовались две двойки, по физике и математике. Пару недель не ходил в школу. Но моя мама — мудрая женщина. Зарезала кур, собрала пару десятков яиц, и я получил аттестат.
— А мамы ваших студентов с какими презентами подкатывают, чтобы чадо восстановить?
— Предлагают все. Но не беру. Тем более еду или напитки. Не хочу располнеть.
— Почему на внеочередных выборах ни одни списки не украсили. Опыт же есть, в 2002 году избирались нардепом уже. Охота пропала?
— Вы хотите, чтобы я из поющего ректора превратился в поющего кнопкодава? Зачем? Я хочу остаток своей жизни прожить так, как хочу, а не быть наклоненным буквой "г". Да и работа эта сезонная. Я думаю, в Раде и без меня разберутся. Там много артистов разговорного жанра, справятся. А я не формат для нардепа. Одну ходку сделал, на второй срок не тянет. Не интересно.
— Говорят, что вы участок под Киевом имеете.
— Нет еще. Но решаю этот вопрос. Хочу на природе жить, я же сельский.
— Будете покупать или по блату?
— Еще не знаю. Подумаю.
— Михал Михалыч, вы и ректор, и председатель колхоза и бизнесмен, у которого рестораны, заправки, гостиницы. Как успеваете за всеми следить? Воруют же все.
— В стране очень мало хороших управленцев, хоть плачь. Привыкли работать в полсилы и еще и подворовывать. Ну, за рестораны я спокоен. У меня там мама на месте. Она мой генеральный менеджер. Знает, кто сколько украл, кого уволить. Для своих готовит самогоночку из кропивы под 60 градусов. Она умеет. Мы ж года три гнали самогонку для ресторана. Делала все качественно, ведь это было в честь покойного отца. Он очень любил после работы выпить хорошего первачка. Но потом, чтобы налоговики не заработали на Поплавском-самогонщике, мы свою марку узаконили и поставили, так сказать, на конвейер.
— А вы водочку любите?
— Хорошую, да
— Под какую закуску?
— Под бычьи яйца с лучком. Берете два яйца молодого — до года! — бычка. Вымачиваете в воде, потом 12 часов — в апельсиновом соке. После этого запаха никакого не остается. Все это с большим количеством лука тушится. Вкусно, не передать!
— Михал Михалыч, расскажите свеженький анекдот о себе.
— Очень долго идет ректорат. Когда совсем стемнело, одна из женщин просит Михаила Михайловича отпустить домой — у нее маленькие дети. Отпустил. Тогда поднимается молодая девушка с такой же просьбой. "У вас что, тоже дети?" — "Нет. Но если я буду вот так сидеть на ректоратах — их у меня вообще не будет!"
— Ваш проект "Поющий ректор" попал в десятку. Как вы думаете, почему в стране больше ни один ректор не запел?
— Ну кто еще мог на это решиться? Я же вышел на сцену от безнадежности, мне надо было спасать вуз и себя. Это был единственный выход. Правда, если бы не моя команда у меня вряд ли бы что-то получилось.