Нина Матвиенко: "То, что сейчас происходит, — это геноцид нации! А то, что было зимой на Майдане, — это было только началом этого геноцида"

Имя: Нина Матвиенко
Ро­дилась: 10 октября 1947 в c. Неделище (Житомирщина)

Народная артистка Украины. Училась в школе-интернате для детей из многодетных семей. С 1968 года, после окончания вокальной студии при Национальном народном хоре им. Веревки, солистка хора. С 1991 года — солистка Национального ансамбля "Киевская камерата". Наиболее известные песни из репертуара: "Ой у вишневому саду", "Ніченька іде", "Квітка-душа". С успехом гастролировала во многих странах мира, в частности, Франции, Чехии, Канаде, Мексике, США. В 1971 году вышла замуж за художника Петра Гончара. Имеет трех детей: сын Андрей (41 год), сын Иван (40 лет) и дочь Тоня (33 года).

Взять интервью у певицы Нины Матвиенко оказалось задачей не из легких. У Нины Митрофановны 21 ноября — большой сольный концерт, так что все дни до него расписаны буквально по часам. Встретиться нам удалось лишь в выходной — в воскресенье, и наверное, символично, что встреча прошла в святом месте — семинарии при Михайловском Златоверхом соборе. То ли атмосфера места задала тон, то ли улыбка певицы сделала свое дело, но общение с Ниной Митрофановной получилось очень задушевным...

— Нина Митрофановна, сегодня вы известная певица, чей голос узнают с первых нот. А родились в обычной крестьянской семье, были пятым ребенком из одиннадцати. Чего вам стоил путь к успеху?

— В семье не без уродов (смеется). Наверное, потому все получилось, что я одна из всей нашей большой родни смогла получить высшее образование. Рано пошла в интернат, старалась всему научиться — красиво что-то связать или вышить. Очень уж хотелось привезти все это маме, порадовать ее. И всегда хотелось быть не такой, как все, а лучше всех. Брать все по максимуму. При этом я никогда не была отличницей, потому что все же немного ленилась (улыбается). Бывали и тройки, и четверки, в основном по точным наукам — математике, химии или физике. Я просто заучивала формулы и правила, а потом рассказывала их на контрольных, не слишком понимая, о чем они вообще. К примеру, закон Ома, который я заучила, помню до сих пор!

Но ведь главное не то, что помнишь головой. Главное, что чувствуешь сердцем, душой. А в душе моей всегда была песня. Понимаете, моя мама пела мне с детства, пела, когда работала, когда делала что-то по дому... Вот и сложилось так, что без песни я уже как бы и не я. Еще, как мне кажется, очень важно, чтобы учитель всегда учил ребенка правильно: не приказывал, а подталкивал. Чтобы вдохновлял его на успех. Мне всегда везло на таких людей в моей судьбе.

При этом, сколько себя помню, я работала. В интернате мы убирали территорию, следили за порядком, а дома — за домашним хозяйством, копали картошку. Так что детства у меня, по сути, и не было. Но это ничего.

— Это правда, что ваш отец питал слабость к "зеленому змию"?

— Не совсем так: отец у меня выпивал, но не дома. У него была нелегкая во всех смыслах работа: он помогал копать могилы. А потом нужно было помянуть усопшего... Но я знала, что не хочу такого в своей семье. Потому всегда очень внимательно присматривалась к парням. Узнавала, какая у них семья и злоупотреблял ли кто-то алкоголем.

— А как выглядит ваша семья сейчас, чем она живет?

— Любая семья — это всегда проблемы. Были дети маленькими — были маленькие проблемы, стали большими — задачи уже иного масштаба. Вот вышла я на пенсию и стала... поварихой, уже руки болят. Потому что в доме проживают пять душ, и все при этом хотят и позавтракать, и пообедать, а никаких домработниц я не нанимаю. Сын Андрей с работы забегает — он художник, расписывает Успенский собор в Лавре. Второй сын, Иван, временно вернулся домой из монастыря — пока неизвестно, как сложится у него жизнь. Он узнал, что при его обители в Бахчисарайском монастыре готовили сепаратистов для войны на Востоке. Он ведь украинец — не смог на это смотреть, а тем более принимать участие. Все священники об этом знали и ничего не скрывали. Сын говорит, что они как зазомбированы — не понимают, что происходит. Поэтому сейчас я вся в быту. А еще ведь у меня есть дворик у дома, за которым тоже нужно ухаживать. В этом году столько листьев! Мне кажется, их никогда еще не было столько, как этой осенью.

— Домашний быт ведь репетициям не помеха?

— Ой, если месяц проведу без пения — такое ощущение, что все внутри вырвали. Свой голос потом не узнаю. И доченька Тоня простыла сейчас, хрипит, а я ей говорю, мол, если ты певица, то нужно беречь горло. С открытыми нарядами покончено, все!

— Ваша Тоня также выбрала творческий путь, строит карьеру певицы. Помогаете ей? Подсказываете, как себя лучше вести на сцене?

— Тоня в основном сама все делает, я лишь иногда могу помочь ей записать какой-то бэк-вокал. Сейчас доченька включает в свой альбом народные песни, которые когда-то пела моя мама, а я в свое время успела записать на пластинку. Таким образом Тоня будто еще раз дает им жизнь. У матери был голос просто невероятный — мощный, громкий, зазывной! Чтобы воспроизвести такой, нужно родиться на природе! Главное, что Тоня возвращается к нашему, к народному — я этому очень рада и всячески ее в этом поддерживаю. Ведь у доченьки есть то, что было и у моей мамы, — то самое ощущение чистоты и морали.

Вокруг ведь только и твердят: "Не формат, не формат..." А кто знает, что такое формат и что такое "модно"? Иногда как послушаешь что-то современное по радио или телевидению... Эта убогость вылезет потом боком всем нам. На странице Тони в соцсети однажды мы увидели оскорбительные комментарии по поводу ее приверженности к народному, она очень сильно переживала... Я рада, что смогла стукнуть кулаком по столу и сказать ей: "Не опускайся до такого уровня, не обращай внимания". Ведь народные песни гораздо тоньше и глубже передают невероятные чувства и истории.

— Сын Андрей и дочь Тоня стали людьми искусства, а вот Иван, несмотря на то что он тоже художник, избрал служение Богу и постригся в монахи. Что повлияло на его выбор?

— Вы ведь выбрали свой путь? Стали журналистом. Вот и он выбрал. Может, это от неуверенности в себе, неуверенности в завтрашнем дне, в желании таким образом защитить нашу семью. У каждого ведь есть свои детские обереги. Каждый определяет статус своей жизни, степень своей пользы. Главное, чтобы он оставался любящим сыном.

— Давайте поговорим о творчестве. Кроме музыки вы не раз пробовали себя в кино. Почему не сложилась актерская карьера?

— Понимаете, в кино особо ничего не надо делать. Главное — мимика, интонация голоса и пластика. Соответствовать образу, который воплощаешь. И многие мне говорили, что лицо у меня сценическое и что я хорошо выгляжу в кадре. Но ведь главное — чувствуешь ли ты это сам. А я себя гармонично в кино не чувствую. Поэтому — только песня и только сцена.

— А как насчет телевидения?

— Сейчас я принимаю участие в программе "Один за всех" на СТБ, где обсуждают поступки людей, которые сложно понять и простить. Я там выступаю в качестве независимого эксперта, даю оценку той или иной ситуации, в которую попадают герои передачи. Никогда не могу остаться равнодушной. И даже когда человек сотворил что-то страшное, я всегда на его стороне. Я говорю, что он невиновен. Потому что далеко не каждому известно, в какой бедности и нищете может жить человек и что может с ним происходить.

— В свое время вам пришлось сотрудничать с легендой украинской музыки — композитором Мирославом Скориком. Что больше всего запомнилось из совместной работы?

— Скорик — очень интересная личность! Помнится, надо было выучить его произведения для ансамбля "Киевская камерата". Их пела когда-то Соломия Крушельницкая. И слава Богу, что я не слышала, как она их поет, и спела по-своему. Так вот мой вариант не понравился, сказали, что у Крушельницкой получилось лучше, а у меня слишком академично. Словом, пришлось сымитировать громкое, так сказать, народное звучание, а после этого месяц горло болело (смеется). Вообще почему-то принято считать, что народное пение — это какая-то самодеятельность. Но это такая палитра на самом деле, которую очень сложно воспроизвести правильно. Столько полутонов, тончайших переливов, которых в кричащей манере не передашь. Я всю жизнь пою, но не могу найти это народное звучание до сих пор.

— А какие выступления еще, так сказать, требовали жертв?

— Было дело, боялась когда-то на сцене исполнять одну песню — мне советовали ее не петь, потому что в тексте девушка проклинает парня. Он выбрал другую, женится на ней и к тому же приглашает ее на свадьбу — вот девушка и проклинает. Я эту песню откладывала-откладывала, а потом просто спела ее по-своему — и она зазвучала не в какой-то оскорбительной манере, а скорее в тонкой и романтичной. Да и у меня в жизни был такой же парень — узнала однажды, что он женился, еще и ребенок у них есть. Переборола свое волнение тем, что мысленно обращалась в песне к нему. И по сей день, когда пою эту песню, к нему обращаюсь (напевает):

"Ой, щоб ти женився,
Щоб тобі дівчат не стало,
Ой, щоб над тобою
Сонечко не сіяло.
Ой, щоб над тобою
Ясен місяць не сходив
Ой, щоб ти дівчат
Та й з розуму не зводив".

— Есть еще песни, в которых вы к кому-то конкретному обращаетесь?

— Скорее это не обращение, а какой-то образ, который меня сопровождает на выступлениях. К примеру, пою я песню, в которой говорится, что женщине пришлось ночевать в саду из-за того, что ее муж был пьян. И сразу у меня перед глазами моя мама — ведь такую же ситуацию она однажды описывала мне в письме, слово в слово, как в этой песне. И когда я ее пою, не просто к маме обращаюсь, а пою вместе с ней.

— Поете вместе с мамой?

— Знаете, была у меня в жизни ситуация, после которой мой скептицизм пошатнулся и я начала во многое верить. Однажды во время выступления ко мне подошла женщина и сказала: "Я слышу, как с вами поет ваша мать". А мамы уже много лет как не было. На что я ответила: "Ну, продолжайте тогда песню петь вместо меня. Увидим, как моя мама рядом подпевает". Женщина была русскоязычной, песню эту слышала вообще впервые в жизни, но... запела! Я настолько была шокирована — словами не передать!

— А легендарная "Чарівна скрипка"?

— Скрипач — это любовь, первая и самая незабываемая... (улыбается).

— Кстати, одну из ваших самых известных песен "Квітка-душа" в одном из телепроектов хор под руководством Русланы довольно удачно исполнил на современный лад. Как вам подобные эксперименты?

— Это ж твое детище — и то, как ты его холишь и лелеешь, так оно и доходит к слушателю. Чем проще и доступнее — тем лучше. Мне нравится, когда люди делают что-то новое, как-то развивают и улучшают, смотрят на былое по-новому. Мне понравилось!

— Нина Митрофановна, вы никогда не оставались в стороне от жизни страны, от всевозможных политических перипетий. Когда случилась трагедия с Небесной сотней, вы сказали, что это ваша личная утрата и скорбь. Ощущаете ли вы, что наступают те изменения, ради которых боролись украинцы?

— Какие изменения? Вы что? Нет никаких изменений. Эта сотня переросла в тысячу, в тысячи потерянных душ. То, что сейчас происходит, — это геноцид нации! А то, что было зимой на Майдане, — это было только началом этого геноцида. И не смогу никогда я этого простить. И не верю, что нынешняя власть разрешит эту трагедию.

— Пессимистичный взгляд...

— А вы понимаете, что происходит? Почему ополченцам дают стрелять, а нашим нет? Почему наших ребят просто бросают в самое пекло — без нормального оружия и огневой поддержки? Это же просто ужас...

— Во времена Великой Отечественной музыканты ездили к солдатам на фронт и своими выступлениям поднимали боевой дух. Сейчас идет война на Востоке. Нужно ли артистам выступать перед бойцами в зоне АТО?

— Ездить выступать к парням в зоне АТО не стоит — это все равно что реквием им исполнять. Лично я боюсь им петь. Недавно выступала в Мариуполе, но на заводском творческом вечере. И там были наши бойцы. Мне было стыдно смотреть им в глаза. Да и какие песни петь? Думаю, это все лишнее.

— Кстати, именно в свете событий на Донбассе многих украинских артистов "прессуют" за то, что они выступают в России или получают там награды. К примеру, многие критикуют Ани Лорак за то, что она приняла "Золотой самовар"...

— Ой, да что тут говорить. Я не могу отвечать за ту же Лорак. Каждый сам творит свою жизнь и судьбу, а потом отвечает за свои поступки перед Богом. Эта награда — это игрушка, ею наиграются и перестанут. Делать из этого какой-то резонанс глупо. Да и вообще: такие "чайники-самовары" в каждом доме есть (смеется).