Фото А. Яремчука
ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ОЛЕСЯ ТЕРЕНТЬЕВИЧА. В апреле советскому писателю Олесю Гончару исполнилось бы 90 лет. А та, которая полвека делила с ним все радости и неудачи, до сих пор живет в центре Киева в здании с названием "Ролит". В той же самой квартире, где были написаны "Собор", "Таврия", "Человек и оружие", "Тронка". К ней постоянно приезжают дети, внуки и правнуки, а телефон обрывают молодые писатели, жаждущие услышать ее совета. К пенсии ее добавлена президентская стипендия, но все же ее с трудом хватает. Но она ни за какие деньги не хочет продавать их большую 4-комнатную квартиру. Она все оставила так, как было при нем и говорит только о нем. И сердится, когда тишину прерывает вой сигнализации за окном, а стены сотрясает грохот перфоратора очередных новоселов. С того дня, как его не стало прошло уже почти 13 лет.
Мы нагрянули без предупреждения. Но она спокойно открыла нам дверь и предложила войти. Все встречи Валентина Даниловна проводит в кабинете писателя. Здесь — те же обои, тот же дубовый стол, непременно с цветами и фотографиями, тот же комод, который Гончары приобрели у Максима Рыльского. Диван, где он отдыхал. И, конечно, книги.
Валентина Даниловна устала от торжеств, поминок и громких слов, звучащих только в честь очередного юбилея. "Зачем вам все это? — искренне спросила она, увидев мой диктофон, — вы ведь совершенно оторваны от украинской литературы! И даже не знаете, что книги Гончара до сих пор издаются. Недавно вышел трехтомник его воспоминаний. Где вы его купите сейчас? Вас интересует только Киркоров и прочие крутые". Однако, вернувшись к воспоминаниям о муже, она уже забыла об усталости и нашей "безграмотности". Ее глаза засветились, а на лице появилась чудесная улыбка.
Они познакомились в Днепропетровске. Он поступил на 4-й курс филфака университета. Она тоже выбрала филологию. Они жили на одной улице — Клубной, но общаться начали только в университете.
— Теперь жизнь совсем не та. Как вы с этим миритесь?
— Приходится терпеть. Олесь Терентьевич говорил мне: "Дай Боже сил и душевного спокойствия выдержать то, что я не могу изменить". Я не могу изменить ритм жизни, не могу разрушить высотку, которую построили перед моими окнами. Ищу силы, чтобы не пускать все это глубоко в душу.
— Он разве был верующим и терпеливым?
— Он говорил: "Я религиозен, я верю в Бога. Ибо только дьявол, нечистый дух мог так демонически исковеркать короткую человеческую жизнь". Хотя редко ходил в церковь. А терпеливым не был. Не боялся даже высокому начальству сказать то, что думал. Когда в октябре 1990 года началась студенческая голодовка и на заседании ВС депутаты над студентами насмехались, муж заявил: "Их требования считаю вполне справедливыми". А на следующий день подал заявление о выходе из компартии.
— Как вы познакомились?
— Когда он пришел в университет, грудь в орденах и медалях (Гончар пришел с фронта и продолжил прерванную учебу в Днепропетровском университете, — Авт), в него были влюблены все девушки. Но я на него не обращала внимания. У меня был свой парень. Это потом, на литстудии, начала читать его стихи, прозу и взглянула по-другому. Мы стали встречаться как раз тогда, когда его клевала критика за рассказ "Модри камень" о любви советского солдата к иностранке. Был момент, когда он готов был пустить себе пулю в лоб. Вот в такое время мы начали встречаться.
— Чем он вас покорил?
— Я не могу его сравнить с тем человеком, который у меня был до него, кстати, тоже Александром. Тот исполнял любое мое желание, а Олесь — наоборот. Цветами не задаривал. Даже когда мы поженились, он говорил: "На тебе деньги, иди сама себе купи цветы". У него никогда не было на это времени. У нас был жесткий режим труда и жизни. Отдых — максимум две недели. Подарки? Он в этом не разбирался. Все говорили: "Ой, он тебе из-за границы такое привозит!" Но он всегда привозил такую ерунду! Одни канцтовары. Один раз привез кожаное пальто, но оно оказалось на меня мало. Пришлось отдать. Самые памятные подарки для меня — это его книги. Они все у меня есть.
— Я не вижу его пишущую машинку...
— Он терпеть ее не мог. Говорил, что рука не успевает за его мыслями. Печатала я. Его карманы всегда были забиты записными книжками и бумажками с фразами, именами, датами. Когда сформировывалась идея, он раскладывал все записи и расшифровывал. Обычно это происходило с 10 до 14 часов. Мы запирали на ключ дверь кабинета, отключали телефоны. Он диктовал, а я записывала.
— Ему досаждали поклонницы?
— В клубах, на встречах — конечно. Была одна, Люба Гончарук, она даже не скрывала этого, приходила в гости, полола нам грядки на даче. Ее как-то спросили: "Вы, наверное, были влюблены в Олеся Терентьевича?" "А кто в него не был влюблен?" — отвечала она.
— Он никогда не давал вам повода для ревности?
— (Смутилась.) Бывало. Но, вернувшись домой, я обязательно говорила, что мне это не нравится. А он лишь отвечал: "Ты говоришь ерунду". Но, наверное, я давала больше поводов для ревности. Хотя на самом деле у меня был один случай, когда мне действительно понравился другой мужчина. Но это не для прессы.
ПРОФИЛЬ
Валентина Гончар.Закончила Днепропетровский университет по специальности украинская филология. Всю жизнь посвятила мужу и его творчеству. Сын Юрий — нейрофизиолог, окончил биофак в Москве, работал в Киеве, а сейчас в США. Дочка Людмила — переводчица, живет и работает в Киеве. Внучка Леся — филолог, выпустила собственный сборник "Сказки портового города". У Леси два сына — Нестор и Демьян (3 и 4 годика).
СВОЕГО СЫНА ГОНЧАР НАЗВАЛ В ЧЕСТЬ ЯНОВСКОГО. В знаменитом Ролите семья Гончара живет с 1949 года. Многоэтажка на пересечении улиц Б. Хмельницкого и М. Коцюбинского была обителью богемы послевоенного времени, где жили художники, артисты, музыканты, более 130 литераторов. А теперь здесь домофон на дверях, многочисленные офисы и семьи бизнесменов. Говорят, на верхних этажах квартиру купила Билык, но Валентина Гончар ни с кем из них не общается.
Самые теплые отношения у семьи были с писателем Яновским. Оба проживали на третьем этаже — двери напротив, их рабочие кабинеты разделяла стена. Даже своего сына Гончары назвали в его честь. А Юрий Иванович дал героине своей последней пьесы "Дочь прокурора" имя Людмила — в честь дочери Олеся Терентьевича.
Со вспыльчивым Андреем Малышко отношения складывались непросто. Как, впрочем, и с Михаилом Стельмахом. Причины банальны — премии, звание лауреата, профессиональная ревность и даже где-то зависть. Однако это не мешало им обмениваться новыми книгами, а их женам быть подругами и советоваться по хозяйским вопросам.
После смерти их примирили стены Ролита, где всем упомянутым писателям, независимо от их взаимоотношений, установлены мемориальные доски. Доска Олесю Гончару открыта в 1996 году — годовщину его смерти.