— Валерий Сергеевич, сейчас все говорят о финансовом кризисе — вы как-то его прочувствовали?
— Конечно. Несколько проектов стало, и этот — "Инспектор и кофе" (сериал производства украинских компаний Fresh Production UA и "Стар Медиа" в перерывах между съемками которого проводилось интервью. — Авт.) — под угрозой. Тут еще вот какая сложность: у нас, артистов, все графики на долгий срок составляются. А с этим кризисом — ты все освободил, подстроил, а оно — бац — и откладывается то до января, то потом — до февраля. А в феврале у меня уже спектакли в театре. И вообще, по тем данным, которые до меня дошли, в Москве нынче законсервировали около 200 проектов — только на Мосфильме более 40. А потом — кризис, инфляция, подорожание — я, как и все, продукты покупаю.
Когда у вас, в Киеве, подорожал проезд, я как раз был здесь и поехал покупать Ваньке детское ружье — просто из командировки подарок привезти — в детский магазин на Печерске. Еще удивился тогда, что проезд у вас в метро стоил 50 копеек. У нас, в Москве, давно уже таких цен не было. А потом меня, так сказать,"успокоили", что, мол, и у вас скоро подорожает. И это ужас для людей — сразу такое подорожание — жить-то как? А столпотворения какие у вас возле касс были, когда все-таки подорожал? То же и у нас было, когда поднимали проезд — ни кассы, ни автоматы не были настроены и не успевали обилечивать. Непродуманно!
— Сколько у вас внуков — пятеро?
— Да.
— И четырехлетний сын Ваня... Когда они все собираются, дома, наверное, весело?
— Ой, да, это настоящий праздник! А внуки Ванечку называют "дядя Ваня", хотя он помладше внуков-то будет. Старшей моей внучке, Ольге, 14 лет, затем идет Татьяна — ей 11, Маше — 10, Алеше — восемь и Никону — уже шесть. Это дети старшего сына Дениса.
— А какие любимые занятия у вас с Ваней есть, только для вас двоих?
— Мы ходим в бассейн, ходим в зоопарк… Это, конечно, редкость, но он привык, по-моему, что папы чаще нет, чем есть. Мне от этого плохо: все же у меня возраст, а он — маленький, хочется, чтобы папу получше запомнил. Я уж не помню, кто из сыновей моих — то ли Сережа, то ли Денис — как-то на Ванькин день рождения сказал: "Я тебе желаю, папа, чтобы Ваня запомнил тебя таким, каким мы, старшие сыновья, тебя запомнили". Но надо мне для этого дожить хотя бы лет до 90…
— Валерий Сергеевич, искренне желаю вам перепрыгнуть эти 90!
— Не надо! Да, я хочу видеть, как растет сын. И хотя смерть — дело рук Божьих, не надо заживаться на этом свете. Нет у меня такой задачи — перейти какой-то рубеж. В молодости думается — да, успеется еще, напишется… Да не напишется оно! В молодости надо больше бодрствовать.
— Сейчас вы себя заставляете что-то делать или у вас и так еще слишком пламенный мотор?
— Конечно, заставляю. Каждое утро надо встать, определенное количество молитв прочесть, надо сделать определенное количество упражнений, встать на голову, обязательно постоять семь минут. А потом — за стол.
— И сколько лет вы уже на голову становитесь?
— Ой, да лет с 35-ти, наверное… Может, даже раньше… Я когда пришел в театр на Таганке в 1964 году, у нас режим был другой. В десять была биомеханика. Мы кувыркались, делали упражнения на энергетику, и я втянулся. Мы сперва стояли у стенки, а потом я понял, что могу и так стоять, знаю, что для кровообращения это полезно. А потом это становится как наркотик — каждый день надо постоять.
— Вы, говорят, всегда были человеком вне политики. А я вот слыхала историю, как баллотировались в депутаты по Пермскому округу и как вас избиратели поздравили с днем рождения Рузвельта…
— Ой, это было очень забавно! Не буду все пересказывать, но суть в том, что было село, зал, куда народ собрался послушать мою агитацию. А выступать я приехал 12 апреля и, среди прочего, спросил у своих слушателей, какой праздник отмечал советский народ в этот день. Конечно, я надеялся на ответ "День космонавтики". Но все молчали. Я повторил вопрос, и вдруг из зала дед, разрезая тишину, сказал: "День смерти президента Америки Рузвельта!" Представляете? Нарочно не придумаешь! Он потом, после выступления, подошел и поинтересовался: "А каков механизм контроля вашей программы?" Во-первых, я не собирался становиться депутатом. Это была такая предвыборная игра: первое лицо в списке партии — известная личность и я этот весь список как бы двигал, популяризировал. Эта партия по Пермскому округу тогда и победила. Но спросить артиста о механизме контроля… Я ничего ему не ответил, потому что когда я не знаю ответа, то предпочитаю помалкивать. Но он продолжал: "Нет, вы мне не ответили!" — смеется. — Вы понимаете — это характер… Этому деду важно задать вопрос, как бы самому проконтролировать кандидата, он ведь и сам как бы не нуждается в ответе, он его знает, свой ответ.
— А сейчас вы следите за политическими событиями в Украине?
— Когда была эта ваша "оранжевая заваруха" несколько лет назад, я ее еще как-то наблюдал, из Москвы. Когда я приехал в Украину, попытался поинтересоваться, что было, и мне сказали: "Да бросьте вы, Валерий Сергеевич, все это — удел политиков, как они заварят — так и будет". И в самом деле, пригляделся: народ и политики — разные вещи. И я перестал этим интересоваться.
— Вы близко знали Владимира Высоцкого, был ли он действительно таким вспыльчивым человеком, как о нем рассказывают?
— Что вы, он был абсолютно интеллигентнейшим, нежнейшим, спокойным и добрым человеком. Но вы представьте себе: такая популярность… А люди у нас часто мало воспитаны. И когда вот так, по плечу: "Вовка, здорово"… Да, он проглатывал иногда, но не до такой же степени! Или вот когда Папанову: "Ну, скажи, "ну, заяц, погоди", ну, скажи". А Анатолий Дмитриевич — он воевал, и все это очень близко к сердцу воспринимал. Так он чуть не плакал от этого хамства!
У Володи был непредсказуемый ход мысли. Он как-то меня, например, спросил: "Золотухин, — а если он по фамилии, то значит, что-то такое недоброе уже надумал себе, — а скажи-ка ты мне, Золотухин, у вас, на Алтае, по плану 16 центнеров зерна с гектара. Вы в лучшем случае собираете 12 центнеров, а план вы выполняете. Вы откуда хлеб берете?" Вот вы смеетесь, а я позеленел. Говорю: "Откуда ты знаешь?", а он: "Из "Правды". А "Правда" тогда выходила — восемь полос одних цифр. Ну какой нормальный человек это вообще читает? Несли в нужник, где нужнее — в Стране Советов выпускали танки, а бумаги туалетной не было. А он — Высоцкий, поэт! Закончил один курс строительного института, математик хренов! Сидел и карандашом на полях считал (компьютеров и калькуляторов же не было), сколько хлеба собирают в Алтайском крае! Ну! Он ловил на вранье всю советскую систему.
— Такой педантичный!
— Так гениальность — она в этом и проявляется. Нормальному-то человеку и в голову ж не придет читать весь тот бред, а потом — считать. Вот Астафьев (писатель. — Авт.) все спрашивал: "Где он берет свои страдания? Ах, он же летал в Америку, охотился, видел баобабы, ему разрешали"… Да причем тут страдания? Да почитайте Пушкина — ему достаточно было увидеть пятку, а воображение дорисовало всю ножку. У поэта так мозги закручены, что ему достаточно вот этой маленькой цифири, чтобы дорисовать всю систему.
— А что ж вы тогда ответили Высоцкому о хлебе?
— "Какое твое дело?!" — сказал! Мне было тогда наплевать на эти цифры — я же был среднестатистическим парнем. Или вот еще случай: мы приехали в Дубну (Московская область. — Авт.) с гастролями, а там — синхрофазотрон. И там как раз сто четвертый элемент открыли ученые. И мы приехали праздновать, грандиозный концерт был, как вдруг кто-то из девчонок ляпнул: "А может, вы посмотрите наш синхрофазотрон?" Высоцкий: "Конечно!" Я тогда у него спросил: "На хрена оно тебе надо?" Но — не-ет, мы пошли смотреть. Нефтеналивные баки — вы видели? Вот он примерно такой. И Володьке разрешили туда залезть. И он: "А это что? Ой, а вот это что?" А у всех желудки сосут, есть-пить охота, ученые такой банкет закатали, а ему надо все это узнать! Потом и получается Тау Кита (имеется в виду песня В. Высоцкого "В созвездии Тау Кита. — Авт.) — вот откуда все знал.
— Да уж… Валерий Сергеевич, признайтесь честно, вы никогда не были писанным красавцем, но…
— Кто вам сказал (хитро)? Зато я чертовски обаятельный!
— Точно! А с какой стороны к женщине подходить нельзя никогда?
— Я такой стороны не знаю! Даже с моим опытом… Все стороны у женщины нужно и можно использовать, это ж не трамвай, что обходить только спереди.
— Поручик, признайтесь, а по мордасам за это было?
— Было, но, наверное, не за то, что спрашивал, можно ли впендюрить. Конечно, в жизни много чего было. Но чаще — все же по-другому. Но я думаю, что здесь мной двигал азарт, у меня он врожденный. И когда ты начинаешь охоту, то включаются дополнительные токи. Когда надо не отступить, а догнать. Но, бывало, и срывалось. Не хочу углубляться, а то ведь расшифровывать в мои лета не годится эту тему. Всему свое время. И знаете, изречение Ежи Леца "создавайте мифы о себе", у меня присутствовало. А потом пытаешься назад этот миф засунуть, а уже поздно.
— Валерий Сергеевич, скажите: какую память вы бы хотели после себя оставить?
— Память… Кто же этого не хочет? (Задумывается). Я руковожу молодежным театром барнаульским, правда, руковожу — это сильно сказано. Но у меня в планах еще театральное здание приличное построить, курс студентов еще набрать. Бьюсь я уже много лет, чтобы найти деньги на это, потому что мы снимаем помещение во Дворце пионеров. Оно уже старое. Вот сейчас действующий губернатор вроде обещает, что 70-летие мое я уже встречу в обжитом театре. То есть за два года они хотят его построить. Так что до 70 лет у меня есть своя программа минимум. И на открытие нужно же спектакль поставить. А что до памяти, то иногда хотелось бы некоторые фильмы уничтожить, чтобы осталась одна лишь легенда театральная.
— Зачем?!
— Вы понимаете, у молодежи происходит переоценка ценностей и они не понимают – как вот этим, восторгались? Например, вот, этот Жеглов – что, и есть Высоцкий? Они же не понимают, что это такое. Они же не соизмеряют психологию, время и игру. Или многие сейчас мои коллеги с театральной сцены шепчут, их же на первых рядах уже не слыхать – а все потому, что они привыкли играть в кино. Где нужна совсем другая громкость, а еще можно переозвучить, если что.
— А правда ли, что роль Бумбараша вы забрали у актера Михаила Кононова, сказав режиссеру, что с вами он сможет заглянуть в вечность?
— Я думаю, что эту фразу я же и выдумал. Но факт остается фактом. Я же был утвержден на роль Якова Богомолова — это картина по пьесе Горького. Яков — интеллигентный такой путеец. И режиссер не кто-нибудь, а Абрам Матвеевич Роом, это же он снял фильм "Цветы запоздалые". Он мне год морочил голову, то отказывал, то звал, а пьеса-то, на мой взгляд — лучшая у Горького. И когда я приехал, попробовался на Бумбараша, то его сценарий не произвел на меня впечатления: детский фильм какой-то, че попало!
Я попробовался, но знал же, утвержден на роль Богомолова — на хрена мне этот Бумбараш сдался? А то — роль Смоктуновского, Баталова… Я бы перешел в другую плоскость. Ну, так себе, съездил в Киев, погулял и вернулся. И тут мне телеграмма — "вы с роли Якова Богомолова сняты, утвержден другой актер". А жена моя тогдашняя, Нина Шацкая, как раз ехала сниматься туда, на этого Богомолова, я один дома, даже собаки не было. Что делает актер в отчаянном положении два дня? Напивается. Очнулся я через двое суток в траве, пришел домой, протрезвел, вымылся. Ни денег, ни заработка, ни жены… А из предложений — только "Бумбараш". И я дал телеграмму на студию Довженко: "Убедительно прошу вас вызвать еще раз".
Я не ожидал, что меня еще раз вызовут, все же актер Миша Кононов был не хухры-мухры и уже утвержден. Но меня вызвали. Это уже давало мне надежду, шанс. А дальше, конечно, был разговор с режиссером, вот так и родилась эта легенда, что я сказал: "Возьмешь Кононова — фильм снимешь хороший, а возьмешь меня — заглянешь в вечность". Но тогда же существовала жесткая система худсовета, надо было выиграть пробу. Поэтому что бы ты ни говорил режиссеру — кто бы тебя слушал? Ведь все читают громкие фразы, а не думают, сколько подробностей их окружают, а эти подробности и есть самыми главными.
"ТОЛЬКО НЕ НАЗЫВАЙТЕ ЖЕНАМИ, А ПРОСТО — ИРИНА ИЛИ ТАМАРА"
nПервая жена Валерия Золотухина, актриса Нина Шацкая ("Визит к минотавру"), входила в двадцатку самых красивых женщин мира. После развода ушла с сыном Денисом к Леониду Филатову. Со второй, нынешней женой Тамарой Золотухин познакомился на съемках, где она была помощником режиссера. Тамара родила ему Сергея. А лет семь-восемь назад в его жизни появилась молодая красавица Ирина Линдт, актриса театра на Таганке, где служит и Золотухин. Она родила младшего сынишку Ванечку.
— Жена Ирина ваши роли критикует? — спросили мы у актера.
— Еще бы! Но вы понимаете, какая штука — все же жена у меня Тамара.
— Получается, что и та жена, и та жена?
— Да, оно-то вроде верно, но не называйте женами — просто Ирина или Тамара, — почесал затылок актер. — А то обижаются. А роли — да. И хвалят, и критикуют.