Сегодня исполняется 12 лет с того дня, как лидер Соцпартии Украины и народный депутат (на тот момент) Александр Мороз в Верховной Раде с помощью Юрия Луценко (был тогда пресс-секретарем главы социалистов) предал огласке часть записей, сделанных сотрудником охраны президента, майором Николаем Мельниченко в кабинете Леонида Кучмы. Обнародованы были записи, на которых голоса, якобы принадлежащие президенту страны и другим высшим ее руководителям, обсуждают судьбу исчезнувшего 16 сентября 2000 года журналиста Георгия Гонгадзе, причем отзываются о нем крайне негативно. Из записей становится также понятно, что за журналистом установлена слежка.
Обнародование записей произвело, без преувеличения, эффект разорвавшейся бомбы, с этого момента начался так называемый "кучмагейт", об организаторах и заказчиках которого до сих пор идут споры. Не установлены на сегодня также заказчики и организаторы убийства Георгия, относительно них материалы выделены в отдельное уголовное дело и расследуются пока по факту, без имен обвиняемых. Об этом "Сегодня" рассказал первый заместитель Генпрокурора Ренат Кузьмин.
Напомним, что трое экс-милиционеров, принимавших участие в убийстве, уже осуждены, а их начальник, бывший шеф "наружки" МВД генерал Алексей Пукач сейчас находится под судом. На днях на этом процессе дал показания и экс-майор Николай Мельниченко, сам находящийся в Украине под следствием и отпущенный судом под залог. Он заявил "Сегодня", что впервые под протокол, в судебном порядке "подтвердил то, о чем неоднократно говорил ранее, поименно назвав причастных к похищению и убийству Гонгадзе лиц из тогдашнего высшего руководства страны". Но детализовать не стал, сославшись на закон.
В эксклюзивном интервью "Сегодня" Николай Мельниченко также рассказал подробности того, как его записи в 2000 году попали к Александру Морозу, о своих переговорах на тему обнародования записей с Александром Турчиновым и о своем отъезде из Украины.
— Копии некоторых фрагментов своих записей я передал Александру Морозу 18 октября 2000 года, на свой день рождения, — сказал Мельниченко. — Почему Морозу? Потому что мое сотрудничество с Евгением Марчуком прекратилось еще в 1999 году, а Юлия Тимошенко с Александром Турчиновым не захотели обнародовать мои записи. Вообще-то о встрече я просил Юлию Тимошенко лично, не говоря, о чем пойдет речь. Произошло это тогда, когда Юлия Владимировна в ранге вице-премьера летом 2000 года пришла на встречу к президенту Леониду Кучме. Я ее провел к президенту, причем предупредил, что Кучма ее в тот день не уволит. В это время я также передал ей записку, в которой просил выйти со мной на связь. На связь люди от нее действительно вышли, но встреча произошла с Турчиновым, дня через 2—3 после передачи моей записки, в июле 2000 года. Спрашиваю — а где Тимошенко? Турчинов отвечает: она — это я. Это была ночь, после 24 часов, мы сели в машину Турчинова и попетляли несколько кругов в районе института Поплавского, отсекая возможную слежку. Остановились, и я дал ему послушать аудиокассету с некоторыми фрагментами (в основном они касались Тимошенко) через диктофон с наушниками, сказав, что есть угроза для страны из-за режима Кучмы.
"Я ПЕРЕДАЛ МОРОЗУ ДЕСЯТОК КАССЕТ И ДВА ДИСКА"
Мельниченко, по его словам, заявил Турчинову, что вообще записей много, там есть разные вещи, не только о Тимошенко.
— Кассету я оставил Турчинову, чтобы могла потом послушать Юлия Владимировна, — продолжил Николай. — В любом случае это была лишь копия, особого значения не имевшая. И попросил помощи в легализации и обнародовании записей. На мою просьбу Турчинов ответил: мол, мы подумаем. И в дальнейшем никакой реакции с его и Юлиной стороны не последовало. Тогда я обратился к Александру Морозу. Мы с ним созвонились, договорились о встрече 18 октября.
Встретились на Обуховской трассе, Мороз подъехал на машине с водителем. Мы долго петляли, чтобы определить, есть ли слежка, заехали куда-то в район Феофании, в частный сектор. В машине не разговаривали, узнал ли меня водитель, не знаю. Потом вышли где-то на обочине, я передал с десяток аудиокассет (с одинаковым содержанием, там было где-то 11 фрагментов) и два CD-диска (содержание то же). Много записей — это для страховки, вдруг что-то потеряется... Было темно, около 21—22 часов. Передавая записи, я попросил Мороза дать мне слово, что он их озвучит в любом случае, вне зависимости от возможных межфракционных договоренностей, каких-либо политических торгов и так далее (у меня уже было определенное недоверие после Тимошенко и Турчинова). И Сан Саныч такое слово дал.
На мой вопрос, как именно он их обнародует, Мороз ответил, что это произойдет в Верховной Раде. Тогда я попросил его где-то спрятать меня, например, на его даче. Мол, через 2—3 недели после обнародования Кучма уйдет в отставку и его будут судить (так я тогда думал), мне надо где-то это время пересидеть. Но Мороз сказал, что так быстро все не получится и мне лучше уехать за границу. Как, изумился я, я же на службе, мне остался год до пенсии… Да и кто меня уволит, кто даст выехать за границу? Мы обговорили эту тему, и в итоге я понял, что нет другого пути. Остаться в Украине — все равно, что самому в петлю залезть… Я попросил Мороза помочь мне уехать за рубеж, и он сначала пытался организовать выезд в Канаду. Я даже ходил в канадское посольство. Но там никто ничего не знал, и мне не помогли. В конце концов через Владимира Цвиля мне сделали визу в Чехию. Но это было позже, сначала следовало уйти со службы.
Получив визу, 26 ноября я с женой и ребенком во Львове купил билеты на автобус и уехал в Польшу (из Киева во Львов на машине отвезли знакомые, потому что на поезда были именные билеты). С тремя сумками вещей и записями из кабинета Кучмы (взял многие, почти все записи) мы благополучно сели в автобус и уехали за границу. Но перед отъездом я уже знал, что, как только выеду, на ближайшем заседании ВР Мороз обнародует мои записи.
УВОЛЬНЕНИЕ МЕЛЬНИЧЕНКО
— Рапорт на свое увольнение из УГОУ я написал 19 октября 2000 года, на следующее утро после разговора с Морозом и передачи ему записей, — продолжил рассказ Николай Мельниченко. — Мотивацию увольнения не так просто было найти. Как так, офицер за год до пенсии и за полгода до получения квартиры вдруг увольняется?! Подозрительно! Но выход нашелся. Я написал рапорт с просьбой уволить меня по семейным обстоятельствам и приложил справку о здоровье матери. За ней требовался уход, и по постановлению Кабмина меня должны были уволить.
Но, по словам экс-майора, из-за личной неприязни начальник УГОУ генерал Владимир Шепель в увольнении отказал. Причем заявил Мельниченко, дескать, он не знает, какую информацию тот собрал, работая в администрации президента, но выехать за границу он Николаю не даст. Пришлось увольняться по статье за разрыв контракта. Самого же Шепеля из-за "кассетного скандала" отправили в резерв в феврале 2001 года.
— Последний раз по службе я был в кабинете президента 28 сентября 2000 года, — вспоминает экс-майор. — Когда поднялся скандал с исчезновением Гонгадзе, я понял, что дальше вести записи слишком рискованно, к тому же собрано было очень много информации, ее надо было как-то систематизировать. Я свернул свою технику, забрал диктофоны, взял отгулы и стал этим заниматься.
Продолжение истории читайте в ближайшее время на нашем сайте