С одной стороны, мне ли, давно и успешно присягнувшей независимости на грани патологии, об этом рассуждать? Но, с другой стороны, разве я не пыталась неоднократно как-то встроиться в корпоративные реалии, подводя под это целую идеологию, дабы не свихнуться и без рефлексий заработать денежек и почета?
Таких, как я, на самом деле, много сейчас. Тех, кого с детства пугала и злила необходимость чего-то там скандировать непременно хором, и кто на определенном этапе решил взрастить в себе немножко конформизма, пойти на разумный компромисс и вообще "хотя бы попробовать". Знаю трагикомические случаи, когда, скажем, совершенно богемные личности неожиданно превращались в адептов корпоративной культуры, вплоть до постов штатных идеологов. Знаю истории печальные, когда корпоративная махина ломала весьма ярких людей, танком проезжая по их принципам и чувству собственного достоинства. Знаю и ситуации мажорные, когда корпорация буквально спасала потерявшегося человека, давая ему новый старт, статус и веру в себя.
…Смутный ассоциативный ряд "корпоративности" обычно включает в себя зажигалки и ручки с символикой фирмы, многолюдный пикник с футболом, бесплатные обеды, запрет на курение, прослушивание телефонов и бесконечные совещания с раздачей слонов и подзатыльников. Если мы сами не работаем в корпорации, то уж наши знакомые – непременно. Среди них есть ярые противники и активные сторонники корпоративного уклада, причем одни и те же приметы соответствующего быта трактуются ими с полярных позиций, будь то табу на "кофе и чай на рабочем месте", запрет принимать гостей на территории фирмы, разветвленная система стукачества, составление детальных личных планов или требование на людях использовать исключительно продукцию корпорации. Молодые и амбициозные люди не просто принимают эти правила как данность, но и исповедуют с религиозным пылом. Пожилые и опытные – смиренно терпят очередную прихоть начальства. А немногочисленные независимые скептики шипят "секта" и уходят в светлое будущее свободы самоопределения.
В этом смысле время вообще выдалось странное. Удивительным образом сосуществуют крайности, предоставляя не просто выбор, но и возможность его изменить в любой момент. Раньше-то можно было говорить, что, мол, на дворе – время бунтарей или же, к примеру, время конформистов. Говорить – и не очень ошибаться: при всем многообразии человеческих типов, характерном для любых времен, можно было все же выделить некую тенденцию. Такой себе человеческий тренд.
А теперь этих трендов – как минимум два. И ситуация усложняется, в том числе, тем, что многие ушлые товарищи ухитряются то и дело переходить из одного лагеря в другой, какими бы взаимоисключающими они ни казались. Первый лагерь – приверженцы корпоративного духа и этики. Второй составляют поклонники перестроечной аббревиатуры ИТД – "индивидуальная трудовая деятельность" (сегодня их называют "фрилансерами" – термином, красотой совершенно не уступающим "корпоративности").
Из чего только сделаны мальчики
Всякий психолог скажет, что корни любого явления следует искать в детстве. А и верно. Противостояние коллектива – индивидуальности закладывалось еще там, даже не в школе, а в детском саду. Помните, когда все двадцать человек безропотно укладываются днем в позе "ручки под щечку", а один гордый бунтарь весь тихий час вертится в кровати, бормочет, играет с протащенными контрабандой солдатиками, поет и даже – о, ужас, о, кощунство, о, попрание устоев!!! – норовит сползти с постели под предлогом "на горшок", за что и оказывается потом в углу, к восторженному ужасу робких коллег. Дальше – школа. Все чинно пишут под диктовку, боясь пропустить хоть слово и переспрашивая, а этот негодяй смотрит в окно, читает под партой или увлеченно выцарапывает на оной вечные буквы "эйсидиси" со стрелочкой, после чего – "выйдя вон из класса" – к вящей зависти прилежных соучеников полчаса болтается по пустым коридорам и наслаждается свободой. Дальше – вуз. Все готовятся к экзамену, сидят в библиотеке, строчат "шпоры", сутками живут на кофе и с пристрастием допрашивают друг друга, и в день Х впадают в предынфарктное состояние, а этот подлец ничего не делает, жрет водку с пивом, всю ночь накануне экзамена режется в преф на деньги – и получает, гад, высший балл в сочетании с умильными улыбками преподавателя на тему "эх, и умный же шалопай!", за что и ненавидим всеми записными зубрилками, с потом и кровью вырвавшими свои "твердые четверки". И на протяжении всего этого времени он не убирает со всеми игрушки, не читает нараспев стихи, постоянно отбивается от своей "пары", игнорирует сборы макулатуры, не оборачивает учебники, не приносит сменную обувь, не делает манту, не надевает школьную форму и "забывает" спортивную, не участвует в агитбригаде (или что там у них теперь), не моет окон в вузовском коридоре, не собирает яблоки в колхозе, не приходит на скучные лекции, не сбрасывается на подарок очередной Марье Ивановне, не вступает в комсомол, не идет на выборы, не…не…не… А на вопрос возмущенной общественности "ПОЧЕМУ ТЫ НЕ?" – отвечает с обезоруживающей искренностью: "не хочу".
Поймите правильно: речь не идет о совсем уж запущенных случаях, замешенных на идеологии ("не пойду в армию, там убивать учат") или банальной социопатии ("все мужики – козлы, все бабы – стервы"). Речь – о спокойном отстаивании своего права на независимость и самоопределение, как нынче модно говорить у политиков…
В литературе и кинематографе проблема тоже худо-бедно освещалась. Индивидуалисты, не желавшие сливаться с массой, в основном, оказывались "плохими" и сплошь и рядом терпели крах. Не желавшие "жить дружно" мыши бесславно проигрывали коту Леопольду, мрачный одиночка почтальон Печкин то и дело подвергался унижениям и остракизму, влюбленного сына Тараса Бульбы Андрея и вовсе порубали в капусту, гениального коммерсанта Чичикова выслали из города, не менее великого комбинатора Бендера наоборот не выпустили "за пределы", а Колобка съела лиса… Общество простило разве что Стеньку Разина, вовремя спохватившегося и укокошившего "бабу", на которую, было, "променял".
Мы не рабы, рабы немы
Понятие свободы очень относительно. Примитивное противопоставление Джонатана Ливингстона обществу тупых чаек-бюргеров в программной притче Ричарда Баха следует оставить там, в пятнадцатилетнем возрасте прочтения оной. Индивидуальность – не обязательно заносчивое отрицание всякого общественного объединения, а корпоративность – не обязательно лагерь зомбированных сектантов. В конце концов, независимость обычно требует устойчивого дохода, иначе чревата тупым нищим алкоголизмом и анекдотическим лежанием на анекдотическом диване на тему "меня не оценили, им же хуже". И именно устойчивый доход во многом объясняет конъюнктурную приверженность большинства к корпоративности. Как правило, корпоративные фанаты остро чувствуют запах денег. Но при этом, деньги для них обычно не пахнут, такой вот феномен. В рамках исследования я, честно сказать, "собрала" ровно два мнения, но – очень показательные. 34-летний Валера из "алкогольной" корпорации – в восторге от кредитов и бонусов, которые мотивируют, и от корпоративных мероприятий с семьями сотрудников, которые, якобы, укрепляют брак. 37-летняя Оля, экс-шефиня департамента "эйч-ар", корпоративную этику украинского разлива художественно сравнила с тонущим плотом: вместо того, чтобы протянуть человеку на краю руку, подтянуть его к центру и выровнять плот, его сталкивают и топят, восстанавливая равновесие. Еще сексотство в корпорациях ей сильно не нравится.
Вот вам два мнения. "Валерий-34-года" буквально нашел себя в корпорации и согласен с ее основными принципами, хотя и не одобряет перегибов. "Ольга-37-лет" протянула там полтора года и громко ушла – надоело ощущать себя винтиком, еще и манипулирующим другими винтиками.
Оголтелому индивидуалисту не дано понять, зачем, например, во всякой уважающей себя корпорации пишутся каждый день "личные планы", хронометрирующие времяпрепровождение сотрудников вплоть до посещения туалета. Еще менее ему понятны такие столпы корпоративного сознания, как, скажем, запрет курения на территории родимой фирмы. Зато корпоративный фанат недоуменно пожимает плечами, наблюдая бессистемное и нестабильное жизнеустройство независимых богемных личностей, не утруждающих себя заботой о завтрашнем дне. Оголтелый индивидуалист убежден, что вся эта корпоративная суета только отвлекает от работы, съедая львиную долю времени и энергии. Корпоративный фанат искренне не понимает, как можно успешно работать, не ощущая весомой поддержки большой семьи с четко распределенными обязанностями.
Оголтелый индивидуалист ужасается обилию интриг, "художественного стука" и "дружбы против" в жизни корпоративного фаната, а тот гордится интересными тренингами, корпоративными вечеринками и карьерными перспективами. И оба уверены, что в конечном счете именно их позиция позволяет максимально творчески реализоваться и добиться успеха.
Список отличий настолько очевиден, что хоть таблицу составляй.
Оголтелый индивидуалист имеет возможность:
- не придерживаться никакого графика. Хочет встать в одиннадцать, может – в час, к примеру, дня. Хочет есть вот сию секунду – идет и ест. А может и коньяком запить нехитрый свой обед.
- работать по вдохновению. Работать по принципу цейтнота – дотянуть до последнего и провернуть месячный объем за несколько ночных часов. В процессе – стимулировать деятельность активным курением и распитием кофе непосредственно у компьютера.
- в полной мере ощущать свою ценность, оригинальность и эксклюзивность.
- ни с кем не делиться успехом и ни за кого, кроме себя, не отвечать.
- быть самому себе хозяином и начальником со всеми вытекающими
- не бояться "стука", "подсиживания" – и вообще ни разу в жизни не взять в руки книжки наподобие "Карьерные войны" или "Съесть или быть съеденным". Эта проблематика ему в принципе фиолетова.
Корпоративный фанат имеет возможность:
- ощущать себя частью огромной семьи и неотъемлемой (хотя это и иллюзия, конечно, но приятная) составляющей успеха Большого Дела. Перманентно испытывать эмоции, сродни пребыванию в вечном пионерском лагере.
- наглядно ощущать свой карьерный рост, а значит – динамику собственного развития. Развиваться за счет фирмы (тренинги, командировки, курсы, бесплатный интернет).
- пользоваться всяческими приятными льготами
- получать стабильный доход – и вообще ощущать себя стабильно.
- любить, надеяться и верить
- не принимать самостоятельных решений, комфортно следуя уже придуманным кем-то правилам.
- наглядно отслеживать свой рост, да еще и в рамках стимулирующего постоянного "соцсоревнования".
Но вопрос на самом деле – в эффективности работы.И способности учесть выгоды этих диаметрально противоположных подходов. Не зря умные руководители великодушно и дальновидно избавляют от тягот корпоративного изврата элитную касту компьютерщиков, испокон веку слывущих оголтелыми индивидуалистами. Заставить компьютерщика надевать "белый верх, черный низ" да еще и с галстуком? Обязать его раз в неделю отправлять в отдел человеческих ресурсов список рацпредложений по укреплению духа семьи в корпорации?! Вы с ума сошли.
Люди, которые играют в игры
Как водится, побеждает дружба. В смысле, в обоих подходах есть свои плюсы и минусы. Можно выбирать то или другое, можно менять решение, то пускаясь в одиночное плавание, то комфортно маршируя в строю. При этом, правда, и одиночка может погибнуть ни за грош, ибо некому помочь,…и член дружного коллектива может пропасть бесславно, ибо отряд, как известно, потери бойца предпочитает не замечать.Увы, единственное, что невозможно, это соединить два подхода в наивной надежде удвоить выгоду. Идеальным сочетанием корпоративного фаната и оголотелого индивидуалиста представляется, вроде бы, пресловутый метросексуал – вполне включенный в корпоративный контекст "яппи", зацикленный при этом исключительно на себе родимом. Однако такого человека давно описал Фредерик Бегбедер в "99 франков" – нервный срыв при подобной похвальной попытке гарантирован.Выбор должен быть не циничным, а искренним, будь то ставка на корпоративность ("…Постоянно и неудержимо отсылать нашу продукцию людям всей Земли, подобно никогда не устающим струям фонтана". Из гимна корпорации Matsushita) или на ИТД ("Нет ничего лучше, чем несовпаденье, нет ничего хуже, чем быть как все")…Не получится мимикрировать, играть в корпоративность или индивидуальность, испытывая на самом деле тягу к иному. Можно только внимательно слушать себя и знать свои пределы. В конце концов, петь, конечно, лучше хором, но о лаврах Паваротти тогда придется забыть.