Так считает, например, четверть опрошенных Всемирным экономическим форумом. Коррупция в этом рейтинге набрала лишь 15 процентов, а плохое налоговое регулирование – чуть больше 13 процентов. На политкорректном языке международных институтов нестабильностью именуется высокая вероятность насильственной смены власти и общественных потрясений, и тут напрашивается возражение: с чего вы взяли, что у нас эта вероятность выше, чем, скажем, в Польше, Венгрии или Бельгии?
Западники обращают внимание на внешние признаки: например, если за полтора месяца после парламентских выборов не образовано правительство, значит, нестабильность. Мы же знаем, что все наоборот, что это – полноценный застой. Ведущие партии и политики вяло маневрируют, тянут время, слегка интригуют, многие даже разъехались на отдых, и никто не скрывает своего нежелания нести бремя власти и ответственность за судьбу страны. Пост председателя правительства рассматривается основными игроками лишь как промежуточный этап в более длинной игре – за президентский пост. А этот пост у нас как раз тем и хорош, что позволяет получать все удовольствия от власти, не возлагая прямой ответственности за управленческие решения. Отрицательная мотивация – сам не гам и другому не дам – гораздо сильнее в политической элите, чем конструктивная.
Таким образом, инвесторов и экспертов не пугает возможность каких-то резких непредсказуемых действий со стороны украинской власти, их пугает полное отсутствие каких-либо действий. Кто-то что-то должен вроде бы делать с коррупцией, с абсурдной налоговой системой, кто-то должен предъявить миру какую-никакую концепцию, подать какие-то сигналы, но – некому. Такой застой непременно ведет к кризису, а значит, все-таки правильно делают те, кто проводит его по графе политической нестабильности.