В Советском союзе рестораны считали разновидностью борделей, в коих окопались пьяные и сытые недоступными деликатесами "недобитки": фарцовщики, подпольные миллионеры, проститутки и шпионы буржуазных стран.
Советскому человеку, утверждалось, нечего ходить по ресторанам. Завтракать и ужинать нужно дома, а в обед можно пойти в заводскую или фабричную столовую. Съесть мутный гороховый суп, заедая оную жижу пережаренной котлетой. На десерт "берите половину сметаны в граненом стакане и сахарную плюшку".
Винтикам системы, рядовым серым гражданам СССР, годами внушали императив: пища не терпит излишеств и особого к ней отношения. Акт приема пищи исключал церемониал, и являлся исключительно необходимым способом насыщения организма. Не более, чем реализацией физиологической потребности.
Однако советская пропаганда без устали рапортовала о выводе на рынок новых продуктов питания: сыров и колбас, консерв и мороженого, пива и безалкогольных газированных напитков. Из продуктов вроде "докторской колбасы" делали настоящий гастрономический культ: о них снимали рекламу (насколько умели), внедряя в умы потребителей привычку начинать день с "быстрой и полезной пищи — бутерброда с докторской".
Рестораны оставались символом развратной заграничной жизни. Флер загадочности и силу недоступности добавляли сами сотрудники ресторанов. Обыватель не мог попасть в дорогой общепит просто так. Уже на входе швейцар требовал с желающего сытно и престижно поесть мзду. Даешь "на лапу" пару рублей и можешь войти. Не даешь — тебе сухо отвечают "мест нет". Рестораны наглядно демонстрировали процесс расслоения общества в рамках одного отдельно взятого государства — СССР.
Заграничная жизнь была доступна лишь избранным, в число которых входили указанные выше фарцовщики и подпольные миллионеры, а разом с ними звезды кино и эстрады, сотрудники правительственных организаций, всевозможные дипломаты и прочие "ценные кадры", вроде директоров гастрономов и автослесарей, умеющих "доставать дефицит".
Всем остальным, жившим "на одну зарплату", предлагали не шиковать, а молча жевать булочку за "три копейки", запивая оную кефиром в стеклянной бутылке. В целом обыватель был рад нехитрой еде и рутинным семейный застольям. Лишь время от времени смотрел жаждущими заграничной "дольче вита" глазами на окна ресторанов, да потом обсуждал увиденное в тесной компании на узкой кухне "хрущовки". Мол, сидят казнакрады и прочие сволочи, днями и ночами, грузинским вином шашлыки запивая. А в магазинах ни вина, ни мяса хорошего не сыщешь!
Осуждал от безысходности и понимания собственной гастрономической неполноценности. Годами в головах советских обывателей инкубировалась мысль: почему в стране равных возможностей есть люди, которые едят лучше меня, обуваются в югославские сапоги и складывают хрусталь в румынские стенки?
Сетовали и у себя в уме, и в беседах с точно такими же обывателями. Аккуратно ругали власть, надеясь на потенциальное решение своей проблемы. Мол, придет время, наступит коммунизм и еды будет в достатке. Синие курицы — это потому что товарищ Иванов из гастронома номер пять проворовался. Нет нормально чая — это "чинуша" Сидоров пользуется занятостью сотрудников КГБ, не обращающих внимания на его халатное отношение к поставкам чая "на места".
Результатом массовой пропаганды в СССР был поиск виноватых извне — буржуазных шпионов, атакующих умы честных рабочих из страны советов. Американцы специально отправляют через завербованных лазутчиков блоки жевательных резинок, чтобы развращать советских детей. Пепси — это оружие мировой закулисы для того, чтобы отвратить советского человека от компота. И так далее.
Существовали даже сверх активные адепты коммунизма, требовавшие от власти запрета ресторанов, и упрекающие чиновников в пособничестве антисоветским ценностям. Ведь смысл жизни советского гражданина в построении коммунизма. Излишества не нужны. Акт приема пищи — это удовлетворение физических потребностей, и более ничто.
Нам нужно больше металла, больше танков, больше однотипных домов, больше серых негнущихся пальто, больше лампочек в подъезды! Мы все в едином порыве строим светлое коммунистическое будущее, а финский сервелат нам помеха!
Ну а потом железный занавес пал, и даже самые ярые коммунисты бросились в коммерческие палатки покупать водку "Стопка" со вкусом дыни, ликер "Амаретто" и шоколадные батончики "Сникерс". Жевали польские сосиски, запивали немецким пивом, и порицали Горбачева за развал СССР.
А рестораны со временем стали обычным явлением, доступным большинству населения постсоветского союза. Есть разную пищу, выбирая между различными национальными кухнями, потреблять самый разный алкоголь и сидеть шумной компанией в месте общественного питания стало нормой.
Голодный гнев пролетариата сменился на сытую милость, и в итоге оказалось, что гастрономия стала мощным инструментом пропаганды, прямо влияющим на развал империй.