/ Фото: Pixabay
На выходных наблюдала сцену. По дороге к неработающей проходной завода ехал красный Фольксваген. Впереди двое мужчин. У пассажира на коленях собака. "Выгуливать?" "Дрессировать?", – это я успела подумать, зачем они в выходной день едут туда, куда пешком ходить небезопасно. Но я не успела поупражняться в фантазиях. Машина остановилась, открылись двери, мужчина выпустил собаку. И машина мгновенно развернулась назад, увеличивая скорость. Мы с собакой стояли в полной растерянности друг напротив друга.
Я думаю, что лучше бы я этого не видела. Есть же картинки, которые делают твой день – эта была именно такой. Собака-то была не просто, судя по тому, что ехала она на руках у мужчины. Доверяла. Через пару минут собака рванула следом, остановилась, замерла. Машины-то и след простыл. Я ушла, стараясь не смотреть на нее, ей в глаза. Не могу я такие картинки видеть.
Частный сектор. Здесь не очень-то жалуют бездомных животных. Да здесь их и нет – бездомных. Не приживаются как-то. А ведь мы летом 2014 года оказались такими же, как этот рыжий пес. Выброшенными. Предприятие нас сократило задним числом. Я понимала, что им так проще, им хуже, чем мне, сложнее. Я отвечаю за себя, а они за тысячи нас. Поэтому нас рассчитали без всяких там выходных пособий и долгих проволочек с предупреждениями. Просто открыли двери как тот красный Фольксваген и выбросили по ходу движения. Они рванули дальше, а мы остались. Но мы-то взрослые, с опытом, с навыками. Хозяева той собаки, видимо, так и рассуждали – выживет, молодой сильный пес. Я не знаю, думали ли о нас наши руководители хотя бы как-то. У меня обид к ним нет. Мне кажется, это тоже какой-то инстинкт – вытеснять то, что может тебе навредить. Как бы я не силилась, я не могла думать плохо о своих вчерашних руководителях. Может быть, если бы они мне не платили, нещадно эксплуатировали меня, ущемляли как-то… Мне было бы проще. Но они не дали мне шанса на это проще, потому что я делала то, что мне нравилось, что я любила, а ко мне относились очень неплохо. Наверное, я как тот пес, который, даже глядя вслед улетающей машине, думал, что это случайность и нелепая ошибка, и если кто в чем и виноват, то никак не его хозяева. Я до сих пор думаю, что мои хозяева ни при чем. Все война. Платить нам было нечем, а зачем держать тех, кому нечем платить?
Но, знаете, я оказалась ужасно пострадавшей в этой истории. Через время я поняла, что любила свою работу и людей, с которыми работала. И даже то, что я не работала уже, для меня не расставило все точки. Иногда так думают об умерших, что они просто уехали и когда-то вернутся в нашу жизнь снова. Так и я долго думала, что период без моей работы нужно как-то переждать, пережить, а потом все вернется на свои места. Вернутся люди, привычный темп жизни и мои обязанности. Оказалось, что всем тем хорошим мне сделали только хуже, потому что плохо после этой компании мне было везде. Мне был непонятен оптимизм людей, которые с легкостью привыкали к новой работе и старательно дружили с новыми людьми. Мне была непонятна та легкость, с которой все привыкали к новой жизни и ее правилам. Хотя, все верно, смысла оплакивать свою жизнь не было никакого. Но я оказалась тем псом, который замер на асфальте, ожидая, что его подберут назад, что за ним вернутся или скажут, как дальше жить.