Для меня и моей семьи 9-е Мая особый день. Вероятно, даже слишком особый, потому что рядом с ним по накалу эмоций, по высоте чувств и трепету не стоит ни один из существующих праздников. И, мне кажется, это очень личный праздник. Куда более личный, чем Пасха или Рождество, если, конечно, мы можем сравнивать эти красные дни календаря. Для моей семьи это дань памяти и день памяти, когда особенно отчетлива связь поколений. Может быть, потому, что фронтовиками, дошедшими до Берлина, были мои бабушка и дед, познакомившиеся в Германии сразу после войны. Для меня это и особая музыка, и сирень, и та мера памяти, которая не дает забыть, которая набатом заставляет стучать в этот день сердце и еще… молчать, потому что память – это то, что внутри. И не всегда о том, что на разрыв, стоит говорить очень громко.
Луганск готовится к празднику. Готовится очень по-разному – впереди пять длинных выходных, которые объединяют и 9-е Мая, и четвертую годовщину образования "республики" 12 мая. В последние выходные перед короткой в полтора рабочих дня неделей рынок кишел как муравейник. Люди закупали продукты, овощи, мясо, сладости, рассаду и какие-то еще остро-необходимые для выходных мелочи. Приближающийся праздник чувствовался в торговле праздничной атрибутикой к 9 Мая – наклейками на машины, георгиевскими ленточками, флажками и футболками. По рынку стоят выносные точки торговли с огромными указателями "Наклейки к 9 Мая". То тут то там торгуют футболками с изображением Сталина и Рокоссовского, растиражированным "Спасибо деду за победу" и прочими слоганами, которые помогают кому-то заработать на этом дне и мере человеческой памяти. Причем память очень напоминает салат "Оливье", в котором универсально сочетаются самые разные ингредиенты. Продавец мяса к 9 Мая надел пилотку, которая прекрасно вписалась в антураж его незатейливого модуля с куриной рубкой и фаршем. Каждый выразил свою память по-разному – от значков из георгиевских ленточек на одежде до помпезных флагов на машинах – от красного стяга СССР до флага России. Здесь уж каждый выразил свое отношение и понимание праздника по-разному.
5 мая в филармонии был праздничный концерт – песни военных лет в сопровождении симфонического оркестра. Богатый, красивый концерт и всего треть зрительного зала при очень демократичной цене на билеты. Кто-то из зрителей, видя такую малочисленность зрительской аудитории, пояснил это началом дачного сезона и жарой. Но как бы там ни было, музыкантов и солистов филармонии на сцене было больше, чем зрителей в зале, и они были куда наряднее, чем пришедшие на этот концерт. Конечно, репертуар и исполнение были на разрыв. И зал аплодировал стоя, и старики плакали под "Алёшу", "Балладу о матери" и "День Победы", но вместе с тем в воздухе чувствовалась общая усталость – то ли от жары, то ли от того, что и этот праздник стал чьим-то успешным коммерческим проектом, который еще один день сделал для кого-то днем шашлыков, развлечений, зрелищ и эмоций. А может быть, просто потому, что парад перестал быть добровольным, а стал скорее принудительным, вынуждая быть и отдать свою дань памяти посписочно, под роспись и обязательно.