Напротив меня в кафе сидит женщина. На вид 40+. Её сложно назвать не только красавицей, но и миловидной – худощавая, самая обычная, плохо одета. И ещё этот нос – наверное, их семейная особенность, по которой родители узнают свою породу в детях. Я смотрю исподтишка на неё и думаю, что любви не прикажешь. И полюбив её когда-то, муж любит её с этим длинным неровным носом, выступающими скулами, худобой, затянутыми в хвост тонкими волосами. А в целом, ничего особенного, второй раз я бы её даже не узнала. Она выскакивает покурить на минутку и всё время не сводит глаз с сына в игровой комнате за стеклом. А дальше – слово за слово и нехитрая история жизни, за которой стояли бы в очереди и Франсуаза Саган, и Людмила Улицкая, и Виктория Токарева. Женская история, которых вокруг тысячи, и столько же ненаписанных книг и неснятых фильмов, потому что не принято снимать таких вот обычных женщин, кто поднимает повыше воротник и кутается в старую куртку, затягиваясь сигаретой на крыльце.
"Я родила в 36. Сейчас мне 39 лет, а сыну три. Да, ребёнок первый, я не замужем. Мать-одиночка. Пожила уже для себя до своих тридцати шести.
У меня были проблемы с жильём тогда. Я жила в Киеве. Уехала из Луганска в 2014 году вместе с фирмой, на которой работала до войны. Жили мы прямо там же, где и работали, в офисе. Хозяйка нам всем разрешала там жить, потому что снимать себе отдельное жильё ни у кого денег не было, а ей не за что было нам поднимать зарплату. Я встречалась с мужчиной. А потом хозяйка сказала, что у неё нет денег снимать даже этот офис, и что нам всем нужно подыскать себе что-то". Я сказала тому мужчине, с кем встречалась, что мне нужно где-то пожить две следующие недели, пока я смогу снять себе комнату, пока смогу подыскать что-то. А он сказал, что "у нас не те отношения, чтобы жить вместе". И если бы не история с моим жильём, когда нас попросили всех съехать, я бы и не знала, какой он. И мы расстались. Я подумала, если в такую минуту, когда мне очень нужна помощь, когда мне негде жить, а он отворачивается от меня, то что же мне ждать от него дальше? Я приняла решение расстаться. А потом, спустя пару месяцев, я поняла, что жду ребёнка. Звонить ему или искать встречи с ним я даже не думала – я же узнала о беременности уже после расставания, так что эта встреча роли уже никакой не сыграла – у меня своё мнение о нём уже было.
Я подумала, что больше мне тянуть некуда. Мне было 36, моей матери почти 70. А накануне войны в один год у нас умерли отец и мой брат. И мы остались с ней вдвоём. Я подумала, что если с моей матерью что-то случится, я останусь совсем одна в целом свете. И я вернулась домой. Сейчас моей маме семьдесят. Она неважно себя чувствует, но может забирать сына из садика, пока я на работе, я не успеваю по вечерам, да и вообще я всё время работаю. И она помогает мне, насколько ей позволяет здоровье. Нет, как "В Москва слезам не верит" у нас не будет. Не та история".
И я слушаю её лаконичный, лишённый эмоций рассказ, и уже не вижу хвостика, тонких волос и длинного носа. Я вижу только её глаза, взгляд, который гладит сына за стеклом игровой комнаты. Сынишка невероятно красивый. Не в её породу – короткий носик, светлые кудри, из тех детей, которых обычно снимают в рекламе. Она вскакивает к нему по первому его зову, обрывая беседу. И не сводит с него глаз. "Мы выкарабкаемся", – гладит она меня по плечу прощаясь. Её бонус за тот год и то лето. Её самый большой приз в жизненной лотерее. А я ведь ни секунды не сомневаюсь, что она всё сможет. Потому что уже смогла.