Я бы хотела быть богатым человеком. Да, не смейтесь, пожалуйста. Богатым настолько, чтобы деньги никогда не были критерием счастья для меня. Не от противного – от того, что их нет, а именно потому, что о них можно не думать, имея их достаточно. Я покупала себе сегодня кофе в кофейном аппарате – самый дешёвый растворимый кофе стоил 15 рублей. Зерновой – 20, с молоком – 25 и выше. "Э-э-э, могу себе позволить", – замахнулась я на двадцатирублёвый зерновой кофе и, пересчитав это в эквиваленте хлеба, отложила пятак. Больше откладывать было нечего, потому что дешевле 15 рублей кофе в аппарате не было, и я купила его, хотя зерновой был бы, понятное дело, лучше. И, знаете, я соглашусь, что бедного человека определяет его сознание. Я знаю достаточно людей, кто, имея не такой уж чтобы особый доход, не стал бы экономить на себе и не делает этого в таких мелочах. Я не знаю, станут ли эти люди когда-то богачами, но хотя бы в таких тратах они приблизились к моей мечте. Знаю я и тех, кто не пьёт кофе совсем, экономя на всём – на себе в первую очередь, и на кофе для себя во вторую.
Говорят, богатый от того, что жадный. Я говорю, что, вероятно, поэтому я не богата.
Перед Днем города в Луганске Плотницкий (тогда еще "глава ЛНР") устраивал прием в лучшем ресторане города – "Короне". Приглашены были выдающиеся врачи, "министры", почетные (признанные такими еще до войны) жители Луганска. Первые люди города. Элита. Столы ломились, как и положено, по такому случаю. Один из приглашенных, вытаращившись на батарею запасных бутылок из резерва, облизывал губы, не скрывая алчности жадного (и богатого) человека.
И здесь было бы уместно рассказать о нем, не называя имен. Кто в курсе – поймёт, о ком моя история. В прошлом партийный работник. Худой, длинный, нескладный. Рост большой, а сам нескладный как перочинный ножик. Из тех, чья биография чисто написана хоть куда – рабоче-крестьянское происхождение, высшее образование, всего добивался сам. Подкупало в нём всё – из семьи трудяг, сердцем за людей. Бедность родителей опротивела ему до оскомины ещё в детстве. Хотелось другой жизни. Другой еды. Другого жилья. Возможностей. Заморских стран. И уважения, хоть на страхе, хоть на почитании – не важно. Ещё тогда он дал себе слово – будет, всё будет. Партийные ряды были хороши для старта, но не давали должных перспектив и доступа к кормушке, которая была неписанной целью всей его бурной деятельности. А клятва, данная в детстве, пульсировала в висках. И он пошёл наверх, часто отталкиваясь и топя тех, кто был слабее него, более воспитан, деликатен, порядочен... Он стал директором фабрики, не смысля ровным счётом ничего в трусишках и майках. Он умел манипулировать и подставлять. Потом была другая фабрика. Семья была одета по инд.заказам на годы вперёд. Построен дом. Выучены дети. Уже давно это был не тот долговязый худой юноша. Рос живот, добавляя солидности, удлинялся нос, кривились в брезгливости губы. Он брезговал мелкими людьми, не запоминал их. Умело имитировал дружбу, похлопывая по спине: "Обращайтесь, если что. Помогу всегда, вы же меня знаете". А потом чеканил в приёмной: "Не соединять с ним никогда – меня нет для него". Заложив руки за спину, он ходил по своему большому кабинету, сплёвывая на ковёр новые мечты. А по утрам уборщица мыла этот ковер руками, ползая на коленях.
За окном маячили новые горизонты. Люди были нужными и проходящими, как и должности. Он воровал тоннами и фурами. Не умеющих молчать увольняли чужими руками, слишком впечатлительные уходили сами. Те, кто не мог, так как он, нуждались в работе и готовы были молчать. Нужны были тылы для безбедной старости – учёная степень, звание, пенсия. Нужен был статус, как в компьютерной игре – несгораемая жизнь. Статус на все времена и власти. И одев тех, кто нуждался в этом, положив каждому в карман по тугому конверту, он получил защиту, звание и почетного гражданина Луганска... Паззл сложился. Та детская мечта выстрелила. Для семьи он готов был разбиться в лепёшку. Ещё были попытки стать мэром. Но, знаете, лучшее – враг хорошего. Где сейчас все те мэры, кто был при власти когда-то? Кравченко в Алуште, ему Луганск заказан. А наш герой остался в своей полутени.
Его дети были взрослыми, когда грянул 2014. Он вытолкнул их в Украину – жить там, где мирно и есть будущее, а сам остался в своём самом реальном настоящем. Статус почётного гражданина давал право пользоваться бездной льгот, а от них не хотелось уезжать. Да и его теперешние должности были далеки от политики, а дружить с нужными людьми он умел. И он снова оказался в обойме нужных. С ним было выгодно дружить и иметь его в знакомых. Он был статусом и создавал ауру. Степень позволяла исключительно для досуга не спеша ходить читать лекции в один из местных вузов, а всех доходов хватало на то, чтобы помогать детям в их мирной жизни. И ещё путешествовать, вкусно есть, хорошо одеваться…
Он научился выгодно дружить за долгую жизнь, отделяя зерна от плевы. И даже после Плотницкого, когда вернется Украина, он снова окажется там же – у стола с резервным запасом спиртного в лучшем кабаке города. И будут студенты для статуса, костюмы по привычке и деньги... всегда. Жадные потому и богаты, что редко делятся просто так.