Нынче в эпидемиях винят индивидуумов, не сделавших прививки, или, напротив, людей и.о. министра здравоохранения… а вот наши предки точно знали, кого обвинять в случае массовых заболеваний.
Упыри в Украине не считались однозначно плохими. Вампиром можно было стать и не по своей воле – часто мертвецы вставали из могил и приходили сосать жизнь из живых лишь оттого, что сами вдовцы и вдовицы чересчур сильно горевали за ними. Умершие матери приходили с противоположной целью – не дать умереть своим осиротевшим младенцам от голода и покормить их молоком.
Что же касается легендарных ведьм – они состояли в прямом родстве с упырями. Упыри могли главенствовать над ведьмацким шабашем, упырем мог стать ребенок, рожденный от ведьмы и черта, и, наконец, каждая ведьма после смерти могла стать упырицей.
В Киеве было найдено несколько древних захоронений людей с грудной клеткой, пробитой металлическим колом (гвоздем). Но это вовсе не доказывает, что киевляне убивали вампиров столь классическим способом. Подобную процедуру часто проделывали уже после кончины.
И даже любимая, уважаемая всей общиной ведьма, которая не раз помогала людям с лечением, после смерти подвергалась обязательному колопрокалыванию – во избежание посмертного перевоплощения в вампира . Ибо, справедливо полагали они, после смерти характер ведьмы может порядком испортится!
"Иллюстрация из Радзивилловской летописи: "…что-то стонало на улице, рыскали бесы, как люди"
Некоторые считают, что первое массовое нашествие вампиров описано еще в "Повести временных лет":
"В год 6600 (1092). Предивное чудо явилось в Полоцке в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице, рыскали бесы, как люди. Если кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас невидимо уязвляем бывал бесами язвою и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома. Затем начали и днем являться на конях, а не было их видно самих, но видны были коней их копыта; и уязвляли так они людей в Полоцке и в его области. Потому люди и говорили, что это мертвецы бьют полочан (выделено мной)….Вте же времена многие люди умирали от различных недугов, так что говорили продающие гробы, что "продали мы гробов от Филиппова дня до мясопуста 7 тысяч".
Во многом эти "бесы, как люди" напоминают известных нам киношных вампиров – они живые мертвецы, похожи обличьем на людей, но могут быть невидимыми и охотятся на своих жертв ночью. Но не пьют у них кровь, а наделяют неизлечимой болезнью.
В известной Радзивилловской летописи мертвецы-убийцы изображены как всадники с желтой и сероватой кожей. Кабы к году 6600 добавить еще одну шестерку – можно предположить, что по улицам Полоцка проскакали знаменитые всадники апокалипсиса, тем паче, один из них, на белом коне, олицетворяет Чуму. И самоочевидно, что в летописи речь идет о моровом поветрии.
Тут, вроде бы, логично спросить: ну, и при чем тут чума к вампирам? Но убеждение, что именно вампиры являются главныминосителями чумы, было в Украине более чем распространенным. Чума (моровое поветрие) и вампиры были неразделимы, как туча и дождь, курица и яйцо, иголка и нитка!
Если говорить не о мифических вурдалаках, которые бродят невидимыми под покровом ночи, а о реальных людях из плоти и крови, следует обращаться не к фольклору, а к судебным процессам.
История "Убийство упыря в Киевщине во время чумы 1770" была опубликована в Киевской старине (1890 г). В статье приводились материалы военно-судной комиссии, рассматривавшей дело Леско Кобасюка, крестьянина из села Войтовка, которого обвинялив убийстве вампира.
"По показаниям его, дело происходило таким образом. Во время поветрия в 1770 году, когда оно проникло и в Войтовку, между крестьянами последней возникли частые толки о том, что по селу что-то ходит, отворяет окна и "надыхуе" чрез них в хаты, отчего народу мрет больше, чем бы мерло без этого… Вскоре на одном из их сборищ было заявлено некоторыми из присутствовавших, что они видели ходящего по селу упыря… И свидетели утверждали: это никто иной, как их приходской поп отец Васыль".
Тогда "Тринадцать человек громадян сперва пошли и выкопали на кладбище яму, а затем явились к попу… кинулись на него и стали бить дрючьями. Избив его до полусмерти, добыли носилки, положили его на них и отнесли к выкопанной яме… Там, пробив его осиновым колом от плеча к плечу "на вылет", бросили в яму и, не слушая мольбы попа, заживо закидали его землей. Поветрие после этого, по показаниям Ковбасюка, тотчас затихло".
И это далеко не единичный случай, скорее – расхожее явление. В своей работе "Колдовство. Документы, процессы, исследование" Антонович описывает еще одно дело:
"В 1738 году в Подолье распространилась моровая язва. Желая предохранить свое село от заразы, жители села Гуменнец предприняли ночью крестный ход по своим полям; между тем, в соседнем селе Пржевратьи у дворянина Михаила Матковского пропали лошади. Матковский ночью же отправился на поиски. Он наткнулся на крестный ход. Жители Гуменнец сообразили, что неизвестный им человек, ходящий ночью по полям с уздечкою, есть не что иное, как олицетворение моровой язвы; подозревая, что он упырь, парубки бросились на Матковского, жестоко его избили, порвали на нем одежду и полумёртвого оставили на земле".
Той же ночью, еще до восхода солнца, в дом дворянина "пришли все жители Гуменнец, вооруженные ружьями, пиками, косами, цепами… устроили костер из сорока возов дров и двадцати возов соломы, втащили на него Матковского и сожгли".
Заметку "Сожжение упырей в с. Нагуевичах в 1831 г." пишет и Франко. Пытаясь отделить правду от вымысла, он подробно живописует историю поиска упырей во время холеры и способ расправы над ними (их трижды проводят через огонь и оставляют умирать на земле).
Холера 1873 года, которую писателю довелось пережить в тех же самых Нагуевичах уже самолично, способствует появлению еще одной "упырицы". И рассказ Франко отлично передает нам, как и почему появились подобные убеждения. Боле того, прочитав этот краткий рассказ, иной читатель и нынче подумает: а может, она таки была ходячей холерой?
"Девушка-сирота, по имени Зоська… вдруг как будто сошла с ума. Она сбросила с себя все платье и в одной рубашке бродит по полям… В село она заходила только ночью; свет, падавший из окон, манил ее к себе, и она, подкравшись неслышно, становилась под окном и, прижав к стеклу свое бледное, даже позеленевшее лицо, смотрела в избу. Не нужно добавлять, что это ужасное лицо, смотрящее сквозь окно в такую пору, наводило ужас на тех, кто был в избе, и в нескольких случаях в таких избах люди заболевали холерой или даже умирали.
Иногда, бродя по полям, Зоська наталкивалась на верхнее платье, юбки и платки, которые оставляли возле снопов жницы, работавшие на солнечном припеке. Она надевала на себя эти вещи и начинала с визгом плясать в них по полю; в одном или в двух случаях женщины, которым принадлежали вещи, тут же на месте заболели холерой, а одна, кажется, умерла прежде, чем ее принесли в село. Не удивительно после этого, что Зоська стала пугалом всей деревни. Все уверяли, что она "упириця", что она "потинае", а некоторые даже начали поговаривать шепотом, о том, что не худо бы ее схватить и проучить так же, как учили их отцы упырей на "терновім огні".
Девушка до и после заражения холерой, Вена, 1831 год. Согласно подписи на втором изображении, девушка показана всего лишь через час после заражения. Спустя еще четыре часа она умерла.
Современный киевлянин чаще слышит о "великой" чуме в Лондоне, чем об ужасах, царивших на киевских холмах, отравленных моровым поветрием.
Впервые чума пришла к нам в 1710 году, и с тех пор заявлялась в Киев, как к себе домой, оставляя за собой сотни жертв.
Четыре тысячи киевлян умерли в 1710-11 гг, десять тысяч – в 1770-71 гг. (обильный урожай, собранный эпидемиями был одной из причин, почему и в начале XIX века в Киеве проживали лишь 25 тысяч человек). В 1831 году чуму сменила холера…
Холерную палочку открыли только в 1883 году. И, чтоб понять наших предков, следует представить себе страшную картину: все ваши соседи, друзья и родные скоропостижно умирают страшной мучительной смертью, и НИКТО НЕ МОЖЕТ ОБЪЯСНИТЬ ПОЧЕМУ! Их поражает некто невидимый, порой болезнь съедает человека за несколько часов, люди падают и умирают прямо на улицах…
Чума в Киеве (как и в другие городах и селениях Украины) была подобна пеклу, нарисованному на стенах церкви, аду, вырвавшемуся из недр земли на поверхность, благодаря восстанию нечистой силы. И, если говорить о вампирах, трудно ответить на вечный вопрос "Что было первым – курица или яйцо?".
По верованиям наших предков, все люди, умершие нехорошей смертью или погребенные не по правилам, становились заложными покойниками, а все заложные могли стать упырями.
Во время эпидемий, когда в день умирали десятки, нередко закапывали без отпевания (особенно, если местный поп умирал одним из первых). Часто хоронили не на церковной земле (так, собственно, благодаря второй эпидемии чумы, в 1772 появилось первое в Киеве городское кладбище на горе Щекавице, до того прихожан всегда погребали на церковных погостах, рядом с храмами, которые они посещали при жизни), а могли и попросту бросить тело в канаву на съедение зверям! "… Мертвых же тайно погребали на дворе и в садах, или ночью от 10 до 20 трупов выбрасывали на улицу пред чужими воротами, дабы скрыть заразу в собственном доме", – писал доктор медицины Иоанн Лерхе о киевской эпидемии 1770 г.
Логично, что впоследствии от подобных покойников их потомки уже не ждали добра.
Таким образом, смерть от чумы можно условно прировнять к киношному укуса вампира – нехорошая смерть могла сделать обычного человека новым прожорливым упырем.
Факт "Чуму и холеры вызывают вампиры, а болезнь, в свою очередь, превращает людей в живых мертвецов" подтверждает и история, приведенная Маркевичем. Классическая легенда о покойнике, который встает после смерти из могилы, чтобы ходить в гости к своей жене, начинается словами: "Декабря 7-го, в 1848 году пришел ко мне приходской священник и просил меня, чтобы я приказал расследовать, кто разрывает каждую ночь могилу войта, умершего от холеры…".
Из будущей книги "Легенды и сказки Киева".