Есть такой старый советский анекдот: звонит большой священный чин крупному чину партийному: "А дайте-ка мне, сын мой, комсомольцев храм построить, а вам за это воздастся". На что большой партийный чин отвечает: "Я, Батюшка, дам Вам комсомольцев на Вашу стройку, но и Вы удружите – дайте нам монахинь в баню попариться". О чем это я? Да о том, что воспитательная жизнь "республики" вполне в духе этого анекдота – из огня да в полымя. Сейчас идёт эра годовщин и круглых дат – в частности дворцов творчества для детей и юношества – бывших домов пионеров, самому старшему из которых 95 лет. И если говорить об этом "старожиле", то с этого дворца творчества развитие домов пионеров на просторах СССР и начиналось. Но если ближе к делам "республики", то такие вот праздники носят характер странный и фантасмагорический. Это похоже на микс всех известных форм и видов с одним только "НО" – всё на русском. Песни, речи, стихи. Ну, вы поняли.
На одном из таких праздников был танец пионеров – как отсыл к пионерскому прошлому этого здания и этого движения. Помимо этого, был и танец-реквием с осеняющими себя широкими крестами юными танцорами бальных танцев. Да, я плохо понимаю, как можно креститься синхронно в танце в нарядах для вальса и перед всем актовым залом, но посыл создателей понятен – это дань ушедшим из жизни преподавателям этого заведения. Да, все вместе царапало – пионеры с красными галстуками и осеняющие себя в танце дети в бальных нарядах. А ещё танец-гротеск под старую песенку "Сегодня праздник у девчат". И платья в тему, и носочки, и платочки, и рюши, и длина в стиле того ещё времени. Но танец-то, видимо, из тех современных постановок, в которых чем шире ноги, тем выше мастерство, и весь актовый зал не понаслышке узнал, какое белье у танцовщиц под длинными платьями с рюшами а-ля СССР, что тоже в канве всего происходящего на сцене. Вероятно, это был танец-стёб, танец-гротеск.
Но дело даже не в этом, а в том, что лица в первых рядах всё те же – комсомольских работников, чуть состарившихся за годы во власти. Декорации меняются, а люди остаются. Они стойко пережили с десяток мэров города и столько же глав области, они пережили несколько смен власти, сохраняя под собой кресло и таблички на своём кабинете. Они – старожилы и аборигены. Это гибкость (называйте это как хотите) высшего пилотажа. Школа у них ещё советская, и к новшествам они привыкли, потому что за долгие годы кто только не пытался раскачивать под ними стул, кто только не замахивался на табличку на их кабинете. А они стойко учили украинский, а потом не менее стойко переводили всё с украинского на русский, потому что главное, чему они научились за свою долгую жизнь – приспосабливаться и выживать.