Казнь в Саудовской Аравии шиитского проповедника Нимра ан-Нимра, признанного виновным в "расшатывании национального единства и призывах к беспорядкам", привела к обострению ситуации в регионе. Прежде всего мы имеем ввиду конфронтацию между Эр-Риядом и Тегераном, которые на протяжении нескольких десятков лет находятся в весьма непростых отношениях, причины которых кроются в исторических, религиозных и политико-экономических противоречиях. А атаки на саудовские дипломатические представительства в Тегеране и Мешхеде спровоцировали разрыв дипотношений между странами и демарши в отношении Ирана со стороны стран-членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Чем вызвана нынешняя конфронтация и может ли она привести к масштабной войне в регионе?
О многовековом противостоянии суннитов и шиитов написано и сказано очень много, однако религия давно перестала быть главной причиной международных конфликтов даже на Ближнем Востоке. В отношениях между шиитской Республикой и суннитским Королевством она выступает неким фоном, на котором происходит борьба за региональное доминирование. После Исламской революции 1979 года Иран начал поддерживать шиитские вооруженные группировки в соседних странах, и прежде всего, в Ираке. Набирающий силу ирано-иракский конфликт способствовал установлению тесного сотрудничества между суннитскими правительствами региона, что помогло Саддаму Хуссейну удержаться у власти. Однако в результате международной интервенции 2003 года к власти в Ираке пришли шиитские лидеры, и с этого момента, даже несмотря на действовавшие в отношении Ирана санкции, последнему удалось усилить свои позиции в регионе.
Учитывая это, саудовцы не могли не предполагать, что казнь шиитского клирика породит в Иране реакцию – и случившееся вполне отвечает интересам Эр-Рияда. Иран только начал выходить из международной изоляции, он стремится к восстановлению отношений с США и ЕС, и разгром посольства никак не красит его репутацию и не делает из Тегерана ответственного регионального лидера. Сами же саудовцы нуждаются сейчас, с одной стороны, в поддержке соседей (и она подтверждена на прошедшем в субботу саммите министров иностранных дел Совета сотрудничества арабских государств), и, с другой стороны, в создании образа врага, стоящего "у ворот". Дефицит бюджета королевства на 2016 г. составляет не менее $85 млрд., уже введены меры экономии, включающие повышение цен на бензин, газ и электричество, установлен налог с продаж на большинство потребительских товаров. Всё это требует объяснений, и их легче всего дать, указав на внешний фактор. По сути, путинский принцип "отвода глаз", или "перевода стрелок" применён сегодня на Ближнем Востоке – и имеет все шансы оказаться столь же успешным, как и в России.
Я рискнула бы сказать, что обострение отношений между Ираном и Саудовской Аравией имеет такое же отношение к религиозным проблемам, как аннексия Крыма – к заботам о представителях "русского мира". Обе страны стремятся утвердиться как региональные лидеры, ввязываясь в том числе и конфликты местного значения – будь то в Сирии или Ливане, или в Йемене. Однако, как и в ситуации в Восточной Европе, где в последние годы резко усилилось противостояние между Западом и претендующей на доминирование на постсоветском пространстве Россией, война между Саудовской Аравией и Ираном практически исключена.
Во-первых, отсутствует формальный повод для вооружённого столкновения: никто из представителей династии аль-Сауд или правящих кругов Ирана не пострадал; ни одна из сторон конфликта не посягала на территорию друг друга и даже не имеет к другой территориальных претензий. Никто не покусился на страны-союзницы другой стороны, с которыми у той имелось бы нечто типа договора о коллективной безопасности.
Во-вторых, обе стороны (и, что не менее существенно, их более мощные союзники) прекрасно понимают, что прямое вооружённое столкновение в Заливе самых крупных региональных держав подорвёт экономику обеих и будет крайне негативно воспринято в мире. Военные действия не только поставят под угрозу свободу навигации и изменят расклад сил на нефтяном рынке, но и радикально смешают карты в и без того запутанном пасьянсе в Сирии, не говоря уже о том, что война может привести к радикализации представителей обоих основных течений ислама во всем мире.
В-третьих, силы противников относительно равны, и на лёгкую победу рассчитывать никому не приходится. Вооруженные силы Саудовской Аравии хорошо вооружены и насчитывают (вместе с Национальной Гвардией, то есть личной охраной короля) около 220 тыс. человек. Хотя их боеспособность некоторые эксперты оценивают невысоко (королевство ни одной полномасштабной операции не проводило самостоятельно, исключительно в сотрудничестве с другими суннитскими государствами региона), современные авиация и флот имеют определяющее значение в конфликте сторон, которые не соприкасаются на суше (и поэтому, хотя 350-тысячные вооруженные силы Ирана "обкатаны" не одной войной, в случае конфликта Тегерана и Эр-Рияда они окажутся в тяжёлой ситуации из-за устаревшего вооружения военно-воздушных сил и средств противовоздушной обороны).
В-четвёртых, военные действия приведут к катастрофическим последствиям для национальных экономик (о проблемах Саудовской Аравии я говорила выше, Иран же потеряет надежду на приток иностранных инвестиций в нефтедобычу и другие значимые для него сектора, а также, вероятно, ему придётся распроститься с частью уже вложенных китайских денег). Даже повышение цен на нефть, вполне вероятное в данной ситуации, никак не утешит вовлечённые в конфликт стороны.
В-пятых, военное столкновение может привести к обострению внутренних проблем, коими являются реформистские течения в Саудовской Аравии и намерения определенных слоев иранского общества реформировать свой политический режим. В правящей элите королевства наметился раскол относительно престолонаследника, а также нарастают разногласия относительно внешнеполитического курса. В Иране же заключенная в Вене "ядерная сделка" также несколько активизировала дискуссии (правда, не на высоком уровне) о двусторонних отношениях с Западом, который решился на снятие санкций с Ирана лишь в условиях гражданской войны в Сирии и на фоне ухудшения отношений с Россией.
В условиях, когда возможность начала военных действий между двумя региональными лидерами практически равна нулю, наиболее вероятной представляется новая волна демонстраций шиитов в странах ближневосточного региона (в Ираке, Бахрейне, Кувейте, Сирии, Ливане), Южного Кавказа и Центральной Азии (прежде всего в Таджикистане, Пакистане и Афганистане), а также активизация военных действий в Йемене, Сирии и Ираке. Кроме того, навряд ли в стороне от второстепенных театров военных действий останется Израиль, для которого противостояние с Ираном и Хезболлой, ведущей активную деятельность в Палестине, Ливане и Сирии и подрывающей национальную безопасность страны, уже давно приобрело сакральное значение.
Подводя итог, можно сказать, что в противостоянии Ирана и Саудовской Аравии в очередной раз применяются те же методы, которые отрабатывались в конфронтации между Россией и Западом: умелые провокации, фальшивые поводы для негодования, резкие дипломатические шаги, взаимные экономические санкции, и, что наиболее важно, создание образа врага ради отвлечения внимания от собственных экономических и политических проблем. Я вовсе не склонна считать, что тут реализуется какой-то "путинский план" – но, видимо, арсенал политических средств, которыми в XXI веке пользуются авторитарные режимы, достаточно схож в разных регионах мира. И остаётся только радоваться тому, что настоящая большая война определённо не входит в их число.