Город дышит весной, город дышит апрелем. И сквозь это самое тонкое кружев первой листвы, сквозь изумрудную зелень город кажется прекрасным. Он будто ожил, будто задышал и расправил плечи. Или так и есть? Или это мне вовсе не кажется? "Хочется в лес…", "Шашлыков бы…." тут и там. Птичьи переклички вокруг: "Весна! Весна!" Те же разбитые дороги, тот же старый асфальт, но заново выкрашенные известью остатки бордюров. Деревья те же, но в кружеве листвы, будто стали моложе. А ведь весной верится в лучшее, большее, светлое. Хочется идти пешком, дышать, любоваться. Мечтать и фантазировать. Загадывать и воплощать. Звонить, приглашать, прощать и перекликаться с птицами: "Весна! Весна!"
Пасхальная выкладка – букеты искусственных цветов "Вырви глаз" немыслимых расцветок. Первая зелень с рук. Наклейки на яйца для тех, кто торопится жить и галочкой отмечает выполнение обязательных атрибутов праздника. Формы для пасок, присыпки… Мир во всем вокруг. "Вы не видели, на том рыночке цветы есть? На Пасху цветы, искусственные, не обратили внимание?" Те же смешные местные пенсии, но те, кто получил заветную сумму уходят из "банка" с улыбками. И даже цены – все те же цены – весной отчего-то воспринимаются по-другому. "Металл подорожал, за работу соответственно цены теперь выше". "Зарплата у нас в конце месяца. Хотя, что та зарплата, насколько ее хватит?"
Обещание немыслимых митингов и шествий на первомай. "Я никуда не пойду, это Паха!" "И меня не заставите, я еду к бабушке!" "А я вообще буду шашлыки жарить!" Шашлыки – непременный атрибут весны и мая. В сети магазинов "Луганские деликатесы" появилось маринованное мясо с луком для шашлыка под 300 рублей за килограмм. Старушка рассматривает мясную витрину и, не обращаясь ни к кому, шепчет: "Боже, как же все дорого…"
Семена и рассада, саженцы и грунт, известь и краски. Сезонный товар, а люди торопятся жить, спешат на обязательную уборку на кладбище, сажать картошку и рассаду, спешат в огороды, на дачи, к земле…
Нет, ровным счетом ничего особенного. С украинскими пенсиями тихий ужас – нужно ехать, что-то делать лично, прописываться и вообще. И с ними было не очень-то весело, а без них и подавно. Станицу закрыли, катастрофа! Оттуда тащили буквально все, потому что буквально все дешевле там. С риском, с трудностями, с недюжинными силами, с надеждой решить все одним махом… Мирная Украина стала дальше, а Россия за счет ввоза товаров и лекарств, за счет доступности проезда и сезонной работы, наоборот, ближе. Как будто расстояния стали другими, будто поменяли расположение комнат и их предназначение в доме. Столбы сплошь с названиями российских городов, о которых мы и знать не знали. Нам предлагают российские товары, а российские деньги мы должны заработать сами. И мы привыкаем ко всему. К чему-то быстрее и легче, а к чему-то наоборот болезненно долго.
"Ты уже лейтенант, я слышал". "Да, поступил на юрфак, и сразу дали лейтенанта". "И какая зарплата, оно того стоит?" "15800 в рублях. Но сил уже нет без выходных и ненормированно".
Хотя, весна. Все равно весна. С новыми планами и новыми надеждами в старом городе, который будто бы расправил плечи.