Откровения. Инна уже почти спокойно говорит о том, что ей пришлось пережить. Фото Л. Воронковой
МУЖ УВЕРЯЕТ, ЧТО СДЕЛАЛ ВСЕ РАДИ ЛЮБВИ
Операция по возвращению Марины Кахлюн — уникальна. Поскольку еще ни разу незаконно вывезенного ребенка за пределы Украины, не удавалось вернуть.
Малышка с мамой ныне живут у родственников в Николаеве. 19 сентября Марина пошла в школу, как и положено, в 4-й класс. Во время нашей беседы Марина "доложила" маме, как она отзанималась первый день. Голосок был веселый, слова звучали немного нараспев. Первые два дня девочка с трудом переходила на русский переходила, все больше по-арабски тараторила. Теперь акцент еще есть. Марина рассказала, что отец не давал ей говорить с мамой, но жила она в семье родственников неплохо, не голодала. Смотрела телевизор, играла в игрушки, ходила в школу, но больше за порог — ни шагу.
Инна работала на рынке "7-й километр". Со временем в соседнем магазинчике-контейнере появился ливанец Гасан. Стройная 20-летняя девчонка довольно быстро стала его гражданской женой — умел парень ухаживать. А еще через 12 лет обходительный муж цинично выкрал у жены их общего ребенка и увез в Ливан.
Родители Инны поначалу не очень-то были рады такому союзу. Но со временем к зятю-иностранцу притерпелись. Через два года, в 1997, родилась дочка Маринка – черноволосая, как папа и миловидная, как мама. Еще через два года влюбленные зарегистрировали брак, а Гасан стал гражданином Украины.
За 12 лет совместной жизни и общего бизнеса Инна и Гасан хорошо развернулись в делах: несколько контейнеров, квартира в Одессе, купленная на совместно заработанные деньги, машина. Инна старалась поддерживать семейные отношения так, чтобы мужу угодить. В доме не имелось спиртного. Муж не пил — у него на родине это грех. И Инна за эти годы забыла вкус даже шампанского. Она угождала ему во всем, потому и за все была в ответе. Когда муж приходил домой, а там отключали свет, то он ругался, кричал на жену, будто это ее вина. Такая же истерика и при отсутствии воды. Заморские косички Инна плелала себе в качестве модной прически так же, чтоб угодить мужу. На столе были только его любимые азиатские блюда.
ПЕРВАЯ БОЛЬ. Когда дочка несколько раз переболела ангинами, Гасан повез ее на операцию в Ливан.
— Именно там и тогда он понял, как остро я реагирую на дочкину боль, — считает Инна. — Когда я увидела свою малышку после операции под капельницей, тут же грохнулась в обморок.
После этого случая в Ливан Инна с дочкой и мужем ездили несколько раз. Все, что она там видела, ей не нравилось. Ни страна, ни уклад жизни, особенно для наших женщин. Те, кого она знала, хоть и не покрывались платком, но во всем уж слишком угождали мужьям, притом не всегда являясь единственными женами. Их задача была рожать детей.
— Какое-то лицемерие, — вспоминает Инна. — В лицо тебе все улыбаются, а только муж за порог, такими злыми глазами смотрят, что аж мороз по коже. Когда уже немного стали на ноги, муж стал заводить разговор о том, чтобы перебраться жить в Ливан. Ему здесь все не нравилось. Он ругал все: нашу страну, законы, порядки. Ему не нравилось, что Маринка будет ходить в нашу школу. Тут, мол, все пьяницы, наркоманы с малолетства, девочки ходят в "непотребном виде".
Когда теще потребовались на операцию деньги, а зять не дал, Инна насторожилась. Он говорил, что его деньги к ее маме отношения не имеют, подзабыв, что они зарабатывают вместе, притом "мозг" и организатор их дел Инна.
— Второй, уже не звоночек, а набатный колокол ударил в душу, когда последний раз мы были в гостях у родни в Ливане. Брат Гасана попросил мой паспорт якобы дл регистрации в полиции, и очень долго не отдавал. Из рассказов женщин-славянок, живших там, я уже хорошо знала, чем это может грозить: для развода мужу достаточно на двери прибить бумажку с надписью: "Ты мне больше не жена". А потом могут и продать. Вспомнила, как муж и руку пытался поднять и его слова: "Я с деньгами здесь сделаю все, что хочу, убью любого, и мне ничего не будет". Мне повезло, в дом у родственникам зашел полицейский и я при нем завела разговор о паспорте.
ПОХИЩЕНИЕ. Сначала муж уговорил Инну продать квартиру, а за вырученные деньги купить еще контейнера на рынке, чтобы расширить бизнес. А затем оформил документы так, что за ним ничего не числилось, чтоб жена не могла ни на что претендовать.
— Где-то за неделю до похищения дочери, — говорит Инна, — Я стала чувствовать какую-то слабость, головокружения. Объясняла себе это тем, что много работаю. Но позже поняла, что муж подмешивал мне в питье что-то. Первого июня в мой день рождения он звал меня в ресторан. Но мне было очень плохо, и я отказалась от гуляний. Через пять дней мы таки в ресторан пошли. Нам подали воду и меню. Я выпила воды и сидела, как говорится, "на автопилоте". Муж сказал, что они с дочкой пойдут помоют руки, пока я что-то выберу. Я тупо смотрела в меню, сознание то уплывало у меня, то прояснялось. В какой-то момент я поняла, что их долго нет. Страх за дочь будто силы прибавил — пошла посмотреть, как они моют руки. Их там не было.
Инна металась между отделениями милиции, которые старались откреститься от "сумасшедшей мамочки". В конце концов по месту жительства заявление у нее приняли, но в результате в возбуждении уголовного дела отказали. Возбудила его прокуратура по ст.332-1 УК Украины, после чего включилось в работу УСБУ в Одесской области, а Инна стала ждать.
ВСТРЕЧА. Инна долго не верила, что дочь уже в Ливане. Когда муж при очередном звонке передал трубку сестре — сомнений уже не оставалось. "Я не могла сразу даже сообразить, за что хлеб пойти купить. Вспомнила, что в стирку бросала джинсы. Порылась в карманах — сто гривен нашла. Как обрадовалась! Потом потихоньку продавала, что могла., — грустно улыбается Инна. — Первую неделю он еще отвечал на мои звонки и давал с Маринкой поговорить. А потом, как отрезало, когда понял, что я не приеду к ним, да к тому же сказала, что заявила на него в милицию.
Ждать помощи от милиции было очень тяжело. От отчаяния она хотела наглотаться таблеток и покончить все одним разом. Но потом подумала: "А вернут дочь, куда она пойдет, с кем будет?" Все окна в комнате занавесила темными шторами — у нее всегда в доме была ночь. Сутками не отрывала глаз от телевизора, когда показывали войну в Ливане. В каждом погибшем ребенке искала с ужасом свою Маринку. Когда отчаяние совсем захлестывало, ходила в церковь, ставила свечи и жалела, что собиралась, но не успела окрестить Марину в свою веру. Но девочка носила всегда крестик и полумесяц — под двумя богами ходила, глядишь, уберегут. В совсем тяжелые минуты ожидания ходила и к гадалкам. Все говорили, что будут вместе.
— Верила, конечно, — признается Инна. — Знаете, как хочется иметь хоть ниточку надежды. А когда позвонили и сообщили, что мужа задержали и дочка возвращается, то поверить не могла.
— Ну, теперь тревоги не осталось? — спрашиваю.
— Теперь страх есть, — вздыхает Инна. — Я больше ни на шаг одну ее не отпущу.
Вину горе-отца определит суд. Но мать и дочь свое решение уже приняли — они никогда не смогут его простить.
МУЖ УВЕРЯЕТ, ЧТО СДЕЛАЛ ВСЕ РАДИ ЛЮБВИ
Следственному отделу УCБУ в Одесской области пришлось провести огромную работу. Ведь на территории Ливана они могли что-то решать только через наше консульство. А переправить девочку в Украину и вовсе только с добровольного согласия родственников в Ливане. Единственное, что могли сделать наши специалисты — это поставить на контроль въезд-выезд горе-папы через границу Украины.
Месяц назад через почти полтора года после незаконного вывоза девочки, Гасан пытался из Белоруссии въехать в Украину поездом. В Черниговской области задержали. Как выяснилось, горе-отец прилетел самолетом из Бейрута в Москву. Там сел на поезд Москва-Киев, рассчитывая, что границу в массе пройти проще. Ехал, как он говорит, в МИД, урегулировать вопрос дочери, так как понимал, что у него проблемы с законом. При нем были бумаги шариатского суда, подтверждавшие, что он узаконил девочку в Ливане. Проверить подлинность этих документов практически невозможно, да и "вес" их мизерный на территории Украины. Гасан говорит, что не знал, что вывозить без согласия матери нельзя. (Каким образом ему удалось вывезти ребенка из страны с нарушением закона, следствие разбирается). И уверяет, что хочет восстановить семью, что любит жену и дочку, что хотел, как лучше. А то, что не давал общаться дочке с матерью так это, потому что, мол, жалел девочку: "Она мать забывала потихоньку, и телефонные разговоры травмировали бы ее". Пояснить, как это – "любить безмерно жену" и оставить ее нищей в прямом смысле слова, муж не может.