Мастер. Точность - вежливость...ювелиров, фото А.Сибирцев
В период "развитого социализма" в продвинутых одесских семьях вопроса, куда отдать "в люди" своего отпрыска, не возникало. Специфика города диктовала для выбора профессии свои условия. Одесским юношам, в отличие от детей шахтерского Донецка или чиновничьего Киева, прямой путь лежал в ювелиры, медики или моряки. Причем овладеть профессией ювелира было намного сложней, чем стать, например, выездным дипломатом. Несмотря на то, что в постперестроечное время ряды золотых дел мастеров заметно поредели, в нашем городе и сейчас найдутся настоящие умельцы.
Владимир Баранюк пришел на Одесский ювелирный завод в далеком 1985 году. Согласно тогдашним правилам, чтобы устроиться на "ювелирку", нужно было запастись рекомендациями двух сотрудников завода. Володю рекомендовали его мама и тетя, которые трудились в гранильном цеху. После двух лет ученичества Владимир получил право на личное клеймо, которое на "ювелирке" играло роль своеобразного знака качества. А вот работа "на себя" в советское время была делом подпольным, за этим строго следил ОБХСС — враг частного предпринимательства. Несмотря на это, как утверждает мастер-ювелир Баранников, некоторые все же умудрялись вести свой "бизнес". Зарплата мастеров на заводе была достаточно высока — от 300 до 400 рублей. Но создавая украшения подпольно, можно было заработать по 100 рублей в день... "И 4 года с конфискацией", — уточняет Владимир.
ВАЯЛИ И ПИЛИ. Нужно сказать, что мастеров ювелирного завода знал тогда весь город. Блатные, милиционеры, популярные артисты считали за честь оказаться в одной компании с одесскими виртуозами золота. Однако была и обратная сторона медали. "Работали тогда "по-черному", в две смены, соответственно и пили, — вспоминает Баранников. И хотя некоторые западные ювелиры твердят о том, что ювелир — "трезвая" профессия, наши мастера всегда держались принципа: "настоящее мастерство не пропьешь". Собственно, чтобы оценить высочайший уровень мастерства, достаточно взглянуть на работы одесских ювелиров, которые значатся в мировых каталогах ювелирного дизайна. "Уникальная брошь с бриллиантами работы одесских мастеров Годыны и Алейникова из коллекции "Русское поле" до сих пор хранится в виде экспоната на нашем заводе, — рассказывает Владимир. — Эта коллекция выставлялась в начале 90-х в Лондоне, а много позже похожие по дизайну украшения вдруг стали появляться в западных каталогах". Сам же Баранников и еще два мастера из Одессы отлили золотой крест с бриллиантами, рубинами и изумрудами весом в 560 граммов, который был впоследствии подарен заказчиком Храму Спасителя в Иерусалиме. "С началом перестройки 80 процентов нашего коллектива эмигрировало на "землю обетованную", нас, украинцев, кстати, в коллективе было всего трое-четверо. Так что вывеску "Одесский ювелир" можно увидеть теперь по всему свету. А бежали оттого, что завод приватизировали, зарплаты стали очень маленькие. Вот и подался мастеровой народ кто куда...".
ГОЛДЯКИ. "Никаких перстней, украшений и помпезных сувениров из драгметаллов для советских функционеров не делали. За этим тогда тщательно следили ОБХСС, партийный контроль и КГБ. Вакханалия началась позже", — рассказывает Владимир. После приватизации ювелирного завода Баранников ушел на "вольные хлеба" и стал воплощать в золоте частные заказы. "В начале 90-х на поверхность полезли всевозможные коммерсанты и бандюки. Часто в мою мастерскую приходили новые русские в малиновых пиджаках и "братва" в спортивных костюмах, заказывали "якорные" цепи в палец толщиной. Максимальный вес одной такой цепи был полкилограмма, — вспоминает мастер. — А некоторые требовали изготовить перстни с мастями, которые бы закрыли наколки на пальцах. Кресты весили от 100 до 200 граммов, а самыми популярными были золотые медальоны с изображением Николая Угодника, который считается заступником воров и коммерсантов". Именно тогда мастеру стали приносить уникальные камни, стоившие многие сотни тысяч долларов, и просили их вставить в украшения. "Такие камни в мире наперечет. У некоторых из них, как и у людей, есть собственные имена. Но спрашивать их происхождение было опасно", — говорит Владимир Баранников. Правда, признается, что многие тогда говорили, что камни эти уж слишком похожы на те, что хранятся в Эрмитаже.
ФАБЕРЖЕ. "В наши дни клиенты стали скромнее. Почти все просят сделать им копии ювелирных изделий известных европейских дизайнеров, чтобы потом выдавать их за оригиналы. Но в отличие от "новых русских" середины 90-х, которые, не торгуясь, платили любые суммы за работу, эти готовы удавиться за каждую гривню. Есть у нас одна клиентка — жена известного одесского юриста — так та часами может сбивать цену, — рассказал нам напарник Баранникова ювелир Георгий Пилипенко. — Случаются и эксклюзивные заказы. Несколько лет назад один известный одесский предприниматель попросил изготовить полое серебряное яйцо "под Фаберже", внутри которого нужно было поместить бриллиант. Нам объяснили, что яйцо — презент Эдуарду Гурвицу". Ювелиры выполнили заказ, причем "пробный" экземпляр оставили себе "на память". Естественно, без бриллианта. Кстати, бывая в Одессе, заказать нашим мастерам перстенек-другой любит Иосиф Кобзон. Причем, сам рисует эскизы, подробно объясняя свой замысел.
Что касается материалов и технологий... "В начале 90-х из-за дефицита много работали с золотым ломом, — рассказывает Георгий. — Но сейчас мы предпочитаем работать с банковским золотом и натуральными камнями. С ломом, конечно, тоже. Правда, когда приходят пенсионеры и просят переделать уникальные бабушкины кольца и броши, пытаемся отговорить и объяснить настоящую ценность этих украшений".
САМ ТОГО НЕ ЖЕЛАЯ, ОБМАНУЛ ЛУВР
Одним из виртуозов подделки в свое время считался одесский ювелир Израиль Рухомовский. Его имя прозвучало на весь мир в связи с историей тиары Сайтоферна, которую Лувр приобрел за 200 тысяч франков в 1896 году. Именитые эксперты признали изделие подлинником греческого искусства, и несколько лет тиара скифского царя, будто бы найденная на месте древнегреческой Ольвии, занимала самое почетное место в экспозиции музея. Надпись на тиаре сообщала, что она была преподнесена Сайтоферну, скифскому царю III в. до н.э., жителями Ольвии, греческой колонии на берегу Бугского лимана. Когда же были посеяны первые сомнения, разразился грандиозный скандал. Выяснилось, что автором произведения искусства является некий одесский ювелир... Более того, Израиль Рухомовский не пытался кого-то обмануть, а просто выполнял заказ одного неизвестного господина (им оказался мошенник некто Гохман), который снабдил Рухомовского необходимыми подручными материалами, из которых тот черпал сюжеты для своего шедевра. Работа заняла более полугода. За свой труд ювелир получил около 2 тысяч рублей. Когда Рухомовский заявил о своем авторстве, ему не сразу поверили. Тогда он предъявил другие изготовленные им предметы, среди которых, в частности, были ритон (рог для питья), золотая группа из двух фигур – Афины и Ахиллеса... Только после этого дирекция Лувра перенесла корону Сайтоферна из зала "древностей" в зал современного прикладного искусства.
При этом мастер никогда не считал тиару, которая сейчас является собственностью Парижского музея декоративных искусств, лучшим своим произведением. И на вопросы о тиаре он говорил: "Тиара? Это мелочь… Если бы видели мой Саркофаг!". За эту миниатюрную работу Рухомовскому была присуждена золотая медаль Салона французских художников. Кстати, талант ювелира был использован для изготовления целой серии "античных" реликвий.