"После приговора я как в морозильной камере"

С 2002 года Качановская женская колония №54 стала домом для азербайджанки Афет Аслан кызы Алекперовой. До этого она никогда не была в Харькове, но говорит, что по окончании срока уезжать не станет. Афет рассказала "Сегодня", почему не хочет "сидеть" на родине, о том, что за решеткой научилась шить и полюбила сало.

"Я родилась и выросла в Азербайджане, вышла замуж, потом приехала в Киев, где работала в компании, которая занимается телефонными аппаратами. В украинской столице мы жили 7 лет, уже прошли времена перестройки, не было группировок и кланов, жизнь налаживалась, мы были счастливы вплоть до того дня, когда случилось несчастье (Афет не скрывает, что попала в колонию за убийство, но о подробностях старается не говорить, хотя из ее намеков можно сделать вывод, что она убила своего мужа. — Авт.). После трех лет ожидания приговора в Киевском СИЗО меня отправили в Качановскую колонию. Я никогда не думала, что когда-либо окажусь в подобном месте, ведь у нас в семье ни один человек и дня не находился под стражей. Но уже 9 лет мне приходится жить с болью. Когда меня арестовали, мне было 32 года. Когда зачитывали приговор и огласили срок заключения, мне казалось, что это происходит не со мной. Сейчас, оглядываясь на годы за решеткой, даже не верю, что я здесь так долго и мне уже за 40. Время остановилось, и складывается ощущение, что меня поместили в морозильную камеру, а через 4 года, в 2015-м, вынут оттуда".

До колонии Афет свободно владела несколькими языками. "Я могу писать и разговаривать на русском, азербайджанском, персидском, турецком и испанском, а здесь хотела итальянский выучить. Подружка мне даже тетради с заданиями присылала, я их выполняла, а она проверяла. А здесь научилась шить — у нас есть училище, а потом мы работаем на швейном производстве. Раньше я никогда не держала в руках иголку, даже пуговицу пришить не могла — не умела, а сейчас шью что угодно: рубашки, куртки, брюки. Но главное — я научилась ждать и поняла, что все ошибки мы совершаем из-за торопливости. Здесь больше, чем на воле, понимаешь, что живешь один раз, и очень горько приходится платить за ошибки. А еще здесь я впервые попробовала сало, когда девочкам передают передачи — они угощают". Украин­ский быт стал для Афет родным, и она не хочет перевода в колонию Баку. "Разговоры о переводе были, но я отказалась. Когда я еще была в СИЗО, из Азербайджана в Украину экстрадировали девушку, которая 4 года провела в местной тюрьме, и она рассказала, что для заключенных там нечеловеческие условия. Намного хуже, чем здесь. В Харькове у меня нет никаких проблем: персонал относится к нам хорошо, чтобы за решеткой не накопилась озлобленность к людям, здесь можно трудиться на производстве и зарабатывать, можно слушать музыку. А вот моя мама и две младшие сестры живут в Азербайджане. К сожалению, мама уже два года не навещала меня, не позволяет здоровье, но она часто звонит. Зато недавно у меня появился любимый человек. Мы очень давно с ним знакомы, можно сказать, что даже общались семьями. Неожиданно, после долгого затишья, он снова объявился. Оказалось, что он жил за границей и когда вернулся в Украину, как только узнал о том, что со мной произошло, тут же приехал навестить. Уже год мы вместе. А недавно он сделал мне предложение руки и сердца. Стыдно признаться, но на свидания к нему я крашусь и наряжаюсь. Обращаю внимание на каждую мелочь, чтоб не подвести его. Девочки смеются, что бегаю, как школьница".

О том, как повернется жизнь на свободе, Афет боится думать. Но мечтает о доме, детях, большой светлой кухне и море в Одессе. На вопрос, сможет ли забыть прошлое и начать жизнь с чистого листа, отвечает: "да". "Раньше меня это пугало, но когда сама попала в беду, поняла: если случилось в жизни несчастье, это не означает, что жизнь заканчивается. Если до тюрьмы человек был нормальным, то и выйдет тоже порядочным. Да, придется нелегко, но воровать я не пойду, потому что не умею и воспитание не позволяет. Жить в Баку я уже не смогу: не смогу постоянно себя контролировать, чтоб жить по старым правилам. Ведь на Кавказе женщина более ограничена в своих желаниях, чем мужчина. С детства нас воспитывают по-разному, говорят, что я должна быть хранительницей очага и закрывать глаза на мужские слабости. Первое табу в нашей семье было на курение, второе — девочку никуда не отпускать без сопровождения. Запретов было очень много".

"НАВЕРНОЕ, ГДЕ-ТО НЕДАЛЕКО АЭРОПОРТ"

Ждать свободы Афет предстоит еще долгих 5 лет. "Знаете, я момент освобождения уже и во снах вижу. Отчетливо вижу, как поднимаюсь на крыльцо дома в Азейбарджане, где меня встречает мама. Во сне даже щиплю себя иногда, чтоб проснуться. Но просыпаюсь за высоким забором. А так хочется свободы. Верите, я очень хочу иметь детей, но переживаю, чтобы все сложилось благополучно, ведь с годами моложе не становишься. Когда слышу известия по телевизору, что женщина в возрасте смогла успешно родить ребенка, верится, что у меня тоже все выйдет. Между мальчиком и девочкой не выбираю, хочу только, чтоб ребеночек был здоровеньким, и главное — моим. Хочу налюбоваться детьми, смотреть, как они растут. А еще, когда выйду на свободу, хочу поехать к морю. Постоять и посмотреть, у меня даже открытка есть. Я ведь выросла на побережье Каспийского моря, хочется хотя бы в Одессу съездить, посмотреть на прибой и послушать крики чаек. А еще съезжу в Азербайджан, чтобы повидаться с родней и обнять маму. Схожу на могилу к отцу, чтоб попросить у него прощения за то, что подвела его. И вернусь. Самое парадоксальное, что в Харькове я ничего не видела. Иногда слышно звуки самолета, очевидно, где-то недалеко находится аэропорт. Слышала от девочек, что все влюбленные назначают свидания в парке Горького, а недавно в городе открылся дельфинарий".

За содействие в подготовке материала благодарим руководство Качановской исправительной колонии № 54 и пресс-службу управления ГДУВИН в Харьковской области.