Иванченко после военных приключений жизнь в Крыму показалась раем. Фото: В. Воробьева
Один из старейших в Крыму ветеранов-пограничников Василий Иванченко на этой неделе разменял десятый десяток своей жизни. Из них сорок лет он отслужил на рубежах родины, повоевав и в Красной Армии, и в интернациональных формированиях. Две военнные компании Василия Григорьевича проходили в строжайшей секретности, и только сейчас он может о них рассказать. А все для него закрутилось-завертелось в далеком 1941 году, когда он, 18-летний тракторист Вася, оказался в рядах Красной Армии.
ВЕРХОМ НА СТАРТЕ. О мобилизации он узнал буквально в поле — в разгаре была уборочная страда. "Воскресенье было, 17 августа, — вспоминает Василий Григорьевич. – Пришел человек из района, сказал: "Собирайся". Я домой проститься сходил, помню, соседи кричали: "Гусара на войну берут". Это потому, что у меня предки гусарами были".
За край родного села Бутовцы на Полтавщине Васю провожали мама и братья. Молоденький, так и не успевший закончить школу тракторист о войне знал по рассказам сельского учителя, который с тяжелым ранением в первые месяцы войны уже вернулся домой. Вася бодрился и мечтал, что воевать будет в танке.
Но призвали рослого сельского парня в кавалерийский полк Погранвойск СССР, дали коня с символичной кличкой Старт — гнедого с белой стрелой на лбу. Давали и фронтовые сто грамм — ежедневно. Василий, который до войны водку пил всего раз, перед боем от полстакана горькой не пьянел, говорит — на голодный желудок это "слегка храбрило", но отрезвление наступало быстро, когда с клинками наголо приходилось бросаться в атаки... Иванченко повезло выжить в фронтовой мясорубке, и в 44-м его перебросили на Восток.
ЗАСЕКРЕЧЕННЫЙ. В ноябре 44-го советский сержант Иванченко в домотканой рубахе, без документов и оружия отправился в составе интернациональной группы отстаивать интересы лидера китайских коммунистов Мао Цзэдуна в гражданской войне против вооруженных сил Гоминьдана во главе с генералиссимусом Чан Кайши, и зачищать страну от японских оккупантов. Интернациональным отрядом командовал наполовину китаец Фотей Лескин, Василий в этом отряде получил звание подпоручика и должность радиста.
Так как никакого оружия, кроме радиостанции "Белочка", у него не было, воевал с трофейной винтовкой "Музапан". После пяти выстрелов трофей перегревался и плевал свинцом. Но это было лучше, чем ничего — линии фронта не существовало, правительственные войска Гоминьдана устраивали засады где ни попадя.
В этих боях Иванченко не раз отличился и был награжден медалью за храбрость — эта редкая награда с иероглифами украшает парадный китель ветерана. Вместе с медалью Василий Георгиевич получил от китайцев и очередное звание — поручика. На радостях полтавский "китаец" даже сфотографировался в форме.
"Вечером меня вызвал особист, негатив отобрал и сказал, чтобы я таких фокусов больше не выкидывал. Нас же как бы и не было, официально Советский Союз Китаю не помогал, нам даже домой писать запрещали. Но я этот вопрос решил — у меня был дружок, радист, так я ему морзянкой письма для своей мамы надиктовывал. Он их расшифровывал и ей в Полтаву отсылал", — смеется ветеран.
Бедная мать, получив эти письма, решила, что сыну оторвало на войне руки. О победе Советского Союза над Германией Иванченко узнал в Китае, одним из первых, по своей "Белке": "Новость эта сразу разнеслась. Больше всех радовались наши русские эмигранты, которые тоже участвовали в боях на стороне Мао Цзэдуна. Говорили: теперь нас, наверное. Сталин простит. А я по своей молодости говорю: за что ж вас прощать? Потом уже понял".
ПУЛЯ В КОТЕЛКЕ. В одном из боев с японцами возле города Синцзянь на границе с Монголией поручика Иванченко спас счастливый случай: вражеская пуля угодила ему в спину, но попала в казанок, который был за плечами в вещмешке.
Василий Георгиевич говорит, что на радостях выбросил пробитый котелок, а потом с него взыскали за потерю казенного имущества. И закончилась война для Иванченко только в 1949 году — с победой Мао Цзэдуна. А по возвращении домой выяснилось, что интернациональные подвиги ему в зачет не пошли, и он так и остался сержантом — не было никакого поручика Иванченко! Зато дали отпуск, и впервые с 44-го
Василий приехал в родное село и, дожидаясь брата, задержался на целых три дня. Впоследствии эти три дня чуть не стоили ему жизни — из-за опоздания на него завели уголовное дело. "Две недели я сходил с ума от волнения, мысленно прощаясь со свободой, — вспоминает пограничник. — И вдруг однажды командир вызывает, я уже подумал было — под арест. А он выходит из-за стола и говорит: "Василий Григорьевич, поздравляю, вы награждены орденом Красной Звезды".
ВОЙНА В АФГАНЕ БЫЛА САМОЙ СТРАШНОЙ — ДУШМАНЫ ПОЯВЛЯЛИСЬ, КАК ДЕМОНЫ
В отличие от Китая афганские фото домой привез. Фото из архива В. Иванченко
В мирное советское время Иванченко отучился, получил офицерское звание и служил в Туркменской ССР. И когда в 1979 году началась афганская кампания, опыт пограничника-фронтовика был востребован. "Как сейчас помню, ночью в дверь служебной квартиры постучал посыльный и сообщил, что вызывают срочно в штаб, — говорит полковник запаса Иванченко. — А на следующий день я в качестве советника уже был на территории Афганистана. Была определена наша зона влияния, примерно 200 км вглубь от советской границы. Жили небольшими мобильными группами, в палатках, вместе с воевавшими на нашей стороне афганцами. Ходили без погон". Эта командировка оказалась недолгой в сравнении с китайским походом, но эти шесть афганских недель Василий Георгиевич вспоминает как поездку в ад: "В Афганистане было страшнее, чем на фронте в Великую Отечественную. Мы тогда хоть знали, где фронт, куда идем, а тут душманы, как демоны, из ниоткуда появлялись".
После Афганистана полковник Иванченко еще несколько лет оставался в Ашхабаде, а потом уволился в запас и в 1982 году перебрался в Симферополь, где до недавнего времени активно работал в ветеранских организациях и сейчас остается Почетным председателем Совета ветеранов-пограничников Крыма".
"Я хотел в Полтаву вернуться, но кто же откажется от Крыма? — смеется полковник. — После Ашхабада для меня это рай был! Прилетели сюда в апреле — зелень! А там жара адская. И до Полтавы самолет 16 рублей стоил. Жили с супругой поначалу в пустой квартире — начальник тыла для обустройства дал одеяло и раскладушку. Дальше обживались сами, хоть все и было на складах, военным стройматериалы так просто не давали. "Отдашь полковничий костюм, будет плитка", — щурил глаз тыловик". Так Иванченко сменял отрез форменного сукна на ящик розового кафеля, которым выложена стена на кухне. У ветерана изумительная память — помнит фамилии всех сослуживцев, названия рек и сел, где служил, блюда и напитки, которые пробовал за границей, например, китайский самогон "джун". "Вонючий! И крепче нашей водки. Встречали мы с китайцами 45 год, выпили. Ну, вроде ничего, закусить постеснялся. А потом как меня разобрало, на второй день думал, кончусь", — и сейчас морщится Иванченко.