Фото: REUTERS/Arnd Wiegmann
Уроженец Эдинбурга сэр Шон Коннери относится – рука не поднимается написать "относился" – к той категории актеров, с которыми ассоциируется эпоха. Таким был ушедший 18 мая французский актер Мишель Пикколи, который украсил собой фильмы большинства заметных "авторских" режиссеров ХХ века, от Хичкока и Бунюэля до Иоселиани и Каракса.
О личностях такого масштаба рассказывают не анекдоты, а легенды. Например, о том, как прилетев в 1968 году в Москву для съемок в помпезной копродукции "Красная палатка", заморская знаменитость страшно удивилась, что в аэропорту его не встречала толпа поклонников.
"А что, – наивно поинтересовался Коннери, – Бонд еще не вышел в Москве?"
Актер второплановых ролей в знаменитых "Адских водителях" и "Самом длинном дне", Коннери вытащил свой золотой билет с первой же главной ролью.
Самый первый Джеймс Бонд и самая первая "девушка Бонда" Урсула Андресс (1962)
Так сошлись звезды: эпохе "холодной войны" с ее шпиономанией нужен был свой герой. Именно Коннери олицетворил собой канон: знаменитое представление ("Бонд, Джеймс Бонд"), ослепительные "девушки Бонда" и, что самое главное, ироническая дистанция по отношению к экранному насилию.
За исключением Дэниела Крейга, который заложил новый канон бондианы, ни один последующий исполнитель этой роли не смог сравниться с Шоном Коннери. Ни Тимоти Далтон, ни тем более Пирс Броснан, играющие на полном серьезе суперменов, так не могли – одним только движением брови или тенью ухмылки показать, что все это кино, ребята, не принимайте всерьез.
В какой-то момент Коннери испугался стать заложником одной роли: работа с Хичкоком над фильмом "Марни" не стала откровением в искусстве лицедейства, и после шести фильмов актер решительно сказал "стоп", чтобы в пятьдесят два вернуться к образу 007 в ленте с ироничным названием "Никогда не говори "никогда".
На фоне стареющего, отяжелевшего Роджера Мура в "Осьминожке", которая вышла на экраны в том же году, это был форменный мастер-класс на тему, каким должен быть герой приключенческого фильма. Обаятельный, бесстрашный, в прекрасной спортивной форме и всегда готовый посмеяться над собой.
К среднему возрасту Коннери достигает необходимой органики, благодаря которой ему предстоит сыграть свои самые главные роли.
Он не боится сниматься в "независимых", откровенно странноватых, как для массового зрителя, проектах Терри Гиллиама и Джона Бурмена. (Соответственно, "Бандиты времени" и "Зардоз" – нелепый костюмчик бунтаря Зеда через тридцать лет станет интернет-мемом, в котором новое поколение зрителей так и не сможет опознать знаменитого актера.)
Блестяще играет стареющего честного копа в "Неприкасаемых" Брайана Де Пальмы, где походя "укладывает на лопатки" великого Де Ниро, который не нашел для своего Аль Капоне других красок, кроме давно успевших набить оскомину ужимок и гримас.
Знаменитый диалог из "Неприкасаемых": "Если люди Капоне отправят твоего человека в больницу – ты отправишь его человека на кладбище".
Вдохновенно перевоплощается в средневекового монаха в "Имени розы", сохраняя знакомый нам ироничный прищур. Кажется, на съемочной площадке фильма только этот бывший моряк и "культурист" понимает правила игры, установленные многомудрым профессором семиотики Умберто Эко, сочинившим знаменитый постмодернистский роман.
Наконец, не отказывает себе в искреннем удовольствии посмеяться над собственным образом супермена в третьей серии "Индианы Джонса". Причем с таким изяществом, что Харрисон Форд рядом с ним выглядит неотесанной деревенщиной, хотя и пытается копировать приемы Коннери из бондианы.
Снявшись в семидесяти фильмах, Шон Коннери заслужил покой, когда в возрасте 80 лет завязал с кино и поселился с женой на берегу океана.
Сегодня стало известно, что он заслужил еще и вечную память благодарных зрителей.